«Я хочу стать доктором», «А я хочу стать дипломатом», — делятся своими планами на будущее воспитанники душанбинского интерната. Теоретически осуществить свою мечту они могут: учатся отлично, практически – скорее всего, у них ничего не получится, и единственное, на что ребята могут рассчитывать – среднее профессиональное образование. И то, если повезет.

В столичный интернат №1, который находится на Гипроземе, мы приехали без предупреждения. Будний день, время обеденное, почти все ребята в столовой. Сегодня на первое – гороховый суп, на второе – картошка с мясом. В столовой чисто и тепло, народ трапезничает.

Также чисто и тепло в жилом и административном корпусах интерната. Здесь учатся 412 человек, 31 ребенок из них – круглые сироты, 232 – растут без отца, 49 – без матери, плюс 75 детей из малообеспеченных семей. Учатся ребята на таджикском и русском языках. После обеда многие отправляются в библиотеку, здесь мы с ними и общаемся.

Марина Генералова – ученица 7-го класса. Она по-взрослому рассуждает, что в настоящей дружбе возможны редкие ссоры, только нужно научиться прощать. Подруг у нее в интернате полно, с мальчишками она тоже ладит. Директор интерната, по ее словам, «вообще, такой добрый человек». В общем, чувствует Марина себя тут хорошо. Да и учится отлично; самый любимый предмет – биология (мечтает стать врачом), еще любит географию и алгебру. Часто выигрывает школьные олимпиады. Только когда Марина начинает рассказывать о своей семье, голос у нее предательски дрожит.

— Папу я вообще не знаю, а маму не помню: мне было 3 года, когда она умерла. Говорят, у нее было больное сердце. Она купила мне подарок на день рождения, а потом умерла. Правда, этого подарка у меня сейчас нет, он хранится у бабушки, — рассказывает она.

К бабушке девочка иногда ходит в выходные дни; вспоминает, что первые годы в интернате было очень сложно (Марина учится тут со второго класса), постоянно хотелось домой, а потом привыкла.

Нас с Мариной обступают и другие воспитанники интерната. Девчонки и мальчишки из 6-7-го классов. Они рассказывают о своих планах на будущее: кто-то хочет стать дипломатом, кто-то журналистом, — хвастаются своими победами на школьных олимпиадах. Все вместе соглашаются, что самый «классный» писатель – это, конечно, Пушкин. Особенно его проза; и биография у него интересная, правда совсем короткая.

Вдруг нашу беседу прерывает приход небольшой делегации – это депутатская проверка.

— Так, сколько ты книг прочитала? — спрашивает Марину женщина в черном кожаном плаще.

— 374 книги, — отвечает Марина.

— А ты?

— 278, — отвечает другая девочка.

У остальных ребят – 263, 286 и т.д.

— Это за сколько времени? – уточняет женщина в плаще.

— За этот учебный год, — отвечают ребята.

— А каких авторов вы читаете?

— Чехова, Пушкина, Платонова, Толстого…

— А знаете, кто такой Бободжон Гафуров?

— Герой таджикского народа, — хором отвечают ученики.

— А какую книгу он написал?

Ребята замялись.

— Как! Вы не знаете, какую книгу написал устод Бободжон Гафуров?

Ребята молчали.

— «Таджики»! Выдающаяся книга об истории таджикского народа. Чтобы в следующий раз обязательно прочитали эту книгу, я приду и проверю.

Ребята обещали прочитать. Еще женщина в плаще рассказывала ученикам интерната о войне в Сирии и о том, что туда едет молодежь, но делать этого нельзя. О том, что в Таджикистане сейчас хорошо, а когда-то была гражданская война. В общем, импровизированный урок политинформации.

Потом депутатская проверка ушла, и мы продолжили общаться с учениками.

— А что бы вы хотели изменить в своей жизни, вот прямо сейчас? – спрашиваем ребят.

— Да особенно ничего. У нас здесь все есть, нам тут хорошо, — отвечают они.

«Таланты у меня есть, но я не знаю где их применить»

Совсем недавно так же комфортно в этом интернате себя чувствовал Худобахш Алиев. Он попал сюда прямиком из России, в этом году закончил интернат.

Худобахш родился в Москве (мама находилась в трудовой миграции), про папу ничего не знает; потом что-то случилось, и мама попала в тюрьму, там скончалась. У Худобахша в Таджикистане оставалась бабушка, его перевезли сюда; но прокормить внука она не смогла.

— Учился я хорошо, во всяком случае троек в аттестате у меня нет, — рассказывает Худобахш. – Еще в интернате я решил, что мне нужно стремиться построить карьеру на военном поприще. Мечтал поступить в российское военное училище, но наши преподаватели меня отговаривали, мол, лучше служить родной стране. Тогда я решил, что пойду в местное суворовское училище.

Попытаться стать военным у Худобахша не получилось – в суворовское училище он не поступил. Сдал экзамены, но на мандатной комиссии среди студентов его имени не оказалось.

— Думаю, что я сделал все возможное, чтобы поступить в это училище. Готовился к экзаменам, после того как не поступил – обращался в Минобороны. Но ничего не получилось, — говорит Худобахш.

Таким образом, после интерната — с аттестатом зрелости без троек — парень остался не у дел. Он даже не получает положенную пенсию от государства, потому что нет свидетельства о смерти матери. Худобахшу сейчас 16 лет.

— Я вообще не знал, что мне делать и куда идти после того, как не поступил в училище, — вспоминает он.

Единственное место, куда он пошел за поддержкой — и нашел ее, — это детское экологическое общество «Зумрад», которое Худобахш посещал, еще будучи воспитанником интерната. Руководитель этой организации Маргарита Войтова помогла парню поступить в душанбинский физкультурный колледж, чтобы он хоть чем-то был занят. Сейчас Худобахш учится, живет в общежитии при этом учреждении и получает стипендию – 90 сомони. Это его единственный доход.

— Как же ты живешь?

— Ну как? Как получится, — говорит он.

— А почему ты не пошел учиться в 10-й, чтобы потом, после 11-го класса, поступить сразу в вуз?

— Это у нас никак не получится, особенно если ты учился в Душанбе и в классе с русским языком обучения. Хочешь закончить 11 классов – иди в обычную среднюю школу, но при них нет общежитий, и кормить тебя там никто не будет. Поэтому мы можем рассчитывать только на девятилетку, а жаль. Талантов у меня много — применить их мне негде.

В Министерстве образования и науки нам сообщили, что, действительно, на территории Душанбе нет школ-интернатов, где учащиеся могут получить одиннадцатилетнее образование, — только девятилетнее. Закончить 11 классов воспитанники интернатов могут в регионах страны – в Шахринау, Дж. Балхи, Кулябе, Сангворе, Гиссаре, Раште и районе Шамсиддина Шохина. Это республиканские интернаты, обучение в них только на таджикском языке.

«Девчонки «тонут» чаще, мальчишки еще барахтаются»

Спасительница Худобахша – Маргарита Войтова с такой категорией детей работает с 80-х годов. Старенький офис ее организации находится на территории бывшей душанбинской туристической базы. В советские времена детей из интернатов они водили в горные походы, обучали скалолазанию и альпинизму. Потом Союз рухнул, база закрылась, но Маргарита Анатольевна работу продолжила, создала общественную организацию «Зумрад».

— Почему именно экология? Потому что детям из интернатов и детских домов легче раскрываться на природе, — объясняет она.

Кроме деятельности по экологическому воспитанию, Войтова ведет и маленькие проекты по социальной реабилитации детей из интернатов: учит их кулинарному искусству, швейному делу, работе на компьютере. Есть в организации и Школа молодых мам.

— Мы работали с учениками 9-х классов, теперь и с восьмиклассниками. Но все равно заниматься с ними нужно раньше. Эти дети получают среднее образование, но навыков для жизни у них совсем мало. Часто они не справляются с элементарной домашней работой, не знают, как ухаживать за ребенком, когда сами становятся родителями. Все это мы пытаемся им дать здесь, — рассказывает руководитель организации.

По словам Войтовой, первая проблема, с которой сталкиваются сироты, касается отсутствия необходимых документов. Не у всех детей есть на руках свидетельства о смерти родителей, поэтому они не могут оформить себе полагающуюся по закону пенсию. Из-за отсутствия прописки не могут устроиться на работу.

— Доходит до абсурда: молодая семья, он из интерната, у нее – неблагополучные родители, живут на съемной квартире. У них есть полуторогодовалый ребенок, но из-за того, что в их паспортах нет прописки, они не могут оформить свидетельство о рождении на своего малыша, — рассказывает Войтова.

Она объясняет, что самое опасное, когда эти дети остаются на улице – без работы, жилья и денег.

— В интернатах сейчас неплохие условия, но, когда они заканчивают учебу, если не продолжают образование дальше, начинаются серьезные проблемы. Девчонки «тонут» чаще, мальчишки еще барахтаются, — говорит она.

Казалось, что все будет хорошо…

Несмотря на то, что таджикское жилищное законодательство защищает интересы особо уязвимых групп населения, к которым относятся и сироты, на практике выпускники интернатов жилье от государства не получают. Часто сироты теряют и то жилье, которое остается им от родственников.

— Алеша Рязанцев окончил интернат; выяснилось, что его единственная бабушка перед смертью завещала 50 процентов от своей квартиры внуку, а 50 – соседке. Теперь соседка настаивает на продаже квартиры, но на половину вырученных средств Алексей не сможет купить себе жилье – квартира маленькая. Последняя надежда рухнула, парень остается без жилья. Мы обращались к юристам, но они сказали, что опротестовать это завещание невозможно, тем более у Алеши нет денег, чтобы судиться, — рассказывает Войтова.

При этом она отмечает, что воспитанники интернатов, с которыми она сталкивалась, в большинстве своем толковые ребята, хорошо учились и могли бы стать отличными специалистами. Но далеко не всем из них доступно высшее образование.

— Если им удается окончить 11 классов, они поступают в вузы по квотам, причем поступают и в российские университеты. Но чаще всего на одиннадцатый класс могут рассчитывать только те, у кого есть хоть какие-то родственники, способные помочь им учиться после интерната. Или ребята из регионов. Остальные довольствуются средним профессиональным образованием, если им, конечно, удается поступить в колледж или техникум, — говорит она.

Если продолжить учебу дальше не получается, то сиротам сразу после интерната приходится идти в официанты, посудомойки или грузчики, снимать маленький уголок, сводить концы с концами и искренне недоумевать – аттестат-то был без троек, и казалось, что все будет хорошо, можно стать врачом, журналистом или дипломатом. На деле все это оказывается доступным единицам. Мы даже таких примеров не нашли… news.tj