Пока без какой-либо серьезной угрозы.

Формированием своего столь положительного образа в Таджикистане Россия обязана в первую очередь  трудовым мигрантам, антизападной и проинтеграционной ориентации нынешней российской власти и отражающим ее политические интересы официальным российским СМИ, говорит в статье, написанной специально для Cabar.asia таджикский политический эксперт Рашид Гани Абдулло.

Определение «мягкой силы» как способности государства или нации добиваться желаемого на основе добровольного участия союзников, а не с помощью принуждения или подачек, сформулированное создателем соответствующей теории Джозефом Наем, выглядит столь однозначным лишь на первый взгляд.

Способность той или иной страны побуждать другие страны (общества, элиты и т.д.) делать то, чего она желает, не применяя силу или разного рода давление, требует значительных усилий. Сила же, будь она «мягкой» или «жёсткой», всегда остаётся силой.

Действительность нашего времени такова, что стремление проецировать свою «мягкую силу» в наибольшей степени присуще США, непрерывно укреплявшим в течение двух десятилетий существования однополярного мира свою монопольную сверхдержавность. Союзникам США, фактически утратившим свою политическую самостоятельность, не оставалось ничего иного, как следовать в фарватере единственной сверхдержавы мира.

Однако сейчас подобное стремление США и их союзников сталкивается с возрастающим противодействием, в первую очередь России и Китая. Обе эти страны озаботились тем, чтобы также могли иметь способность проецирования собственной «мягкой силы» вовне. Кроме того, они не исключают возможность применения и не совсем «мягких» форм противодействия. Ровно в той степени, в которой Россия восстанавливает и наращивает свою политическую и военную субъектность на мировой арене, а Китай оспаривает статус первой экономики мира у США и преобразует свою экономическую мощь в сопоставимую с ней политическую силу.

Когда большая держава проецирует свою «мягкую силу» на другие страны, когда она «побуждает их делать то, что она желает, не применяя силу», неизменно присутствуют и сила, и подачки, и совращение, и пропаганда, но всё это в более-менее завуалированной форме. Всё это особенно наглядно проявляется в тех случаях, когда «мягкая сила» проецируется с повышенной интенсивностью, в весьма концентрированных дозах и нацелена на достижение данной страной и её союзниками искомого политического результата в кратчайшие сроки.

Стратегии «мягкой силы» сверхдержав в Таджикистане

Сегодня Таджикистан является объектом проецирования на него «мягкой силы» сильнейших держав современности, располагающих наибольшими для этого возможностями – России, Китая и США, а также совокупного исламского мира. При этом данный процесс изначально — с момента обретения Таджикистаном независимости в результате распада СССР — сопровождался конкуренцией между его участниками, правда, в отличие от той же Украины в не столь явной и бурной форме.

Вялотекущий характер конкуренции, особенно политической, больших сил современности в Таджикистане предопределяется, главным образом, никем серьёзно не оспариваемым доминированием России в данном процессе. Этому же в полной мере способствует и стремление руководства страны никоим образом не нарушать сложившийся баланс интересов России, Китая и США в Таджикистане, прежде всего в пользу США и западных стран. Поскольку любой чрезмерный крен в данную сторону немедленно породит соответствующую реакцию России и Китая со всеми вытекающими из этого последствиями.

Современная политика российской «мягкой силы»

1. Трудовые мигранты

Мощной составляющей российской «мягкой силы» и её проецирования на Таджикистан является такое устойчивое явление таджикской действительности, как массовая трудовая миграция из республики в Россию.

Пребывая длительное время в России, трудовые мигранты так или иначе оказываются под воздействием российских реалий – политических, экономических, социальных, информационных, образовательных,  культурных, включая деловую культуру, отношение властей к религии, в том числе к исламу, к функционированию мечетей, исламских учебных заведений, к отправлению культа мусульманами и последователями других традиционных религий и т.д. Вольно или невольно в их головах  идёт постоянное сопоставление российских реалий с аналогичными реалиями у себя на родине и вырабатывается отношение, в целом благоприятное, к первым из них.

Позитивное отношение к России трудовых мигрантов ретранслируется на родину.

2. Русскоязычные СМИ

Чрезвычайно важную роль в проецировании «мягкой силы» России на Таджикистан играют средства массовой информации – телевидение, Интернет-порталы и, в меньшей степени, печатная пресса. В своих медийных пристрастиях население республики не просто русско-, а по-настоящему «россияориентированное». Прежде всего благодаря знанию аудиторией республики русского языка и восприятию российских масс-медиа как своих. Следствием является восприятие событий в мире глазами российских СМИ. Отношение абсолютного большинства населения республики к западным средствам массовой информации можно свести к очень короткой формуле – активное неприятие.

3. Российские вузы и школы

Свою роль в проецировании российской «мягкой силы» на республику играют чисто российские или совместные таджикско-российские образовательные учреждения. Стремление граждан Таджикистана, и не только русских по национальности, устроить своих детей в такие школы обусловлено их убеждённостью в том, что в этих образовательных учреждениях они получат более качественное образование.

В меньшей степени сказанное можно отнести к вузам в самой России. Во-первых, число таджикских студентов, обучающихся в России, незначительно. Во-вторых, пренебрежительно-уничижительное отношение в русском сегменте российского общества к таджикским трудовым мигрантам стало всеобщим. Оно в полной мере распространяется не только на трудовых мигрантов, но и на таджиков вообще, кем бы они ни были, в том числе и на студентов.

4. Присутствие российской военной базы

Нельзя не сказать и о таком факторе проецирования «мягкой силы», как функционирование в Таджикистане 201-й военной базы Министерства обороны Российской Федерации. Действительность такова, что она не воспринимается местным обществом как чужая или чужеродная военная структура. На протяжении всех 90-х и ещё какое-то время в 2000-х гг. в подразделениях 201-й дивизии, а затем и базы служили и граждане Таджикистана. Хотя с тех пор ситуация в этом плане и изменилась, тем не менее база продолжает оставаться неплохо интегрированной в окружающую ею местную реальность.

5. Русские таджикистанцы

В Таджикистане довольно большое число этнических русских. Но являются ли они сами проводниками «мягкой силы» современной России – вопрос дискуссионный. Они в большей степени остаются советскими русскими, нежели современными русскими россиянами. В силу пространственной отдалённости от исторической родины, включенности в далеко не идентичные процессы самого разного характера и содержания, развивающиеся сегодня в Таджикистане и России, различающихся поведенческих и ментальных стереотипов прямой и однозначный ответ на данный вопрос попросту невозможен.

6. Фонд «Русский мир»

Что же касается влияния таких структур, как создаваемые в Таджикистане центры и кабинеты Фонда «Русский мир», то судить об этом довольно сложно. Но ясно одно — влияние центров и кабинетов Фонда не идёт ни в какое сравнение с ролью и значением  тех факторов, явлений и организационных структур, которые упоминались выше. То же самое можно сказать и о разного рода НПО.

На кого в Таджикистане «мягкая сила» России не действует?

Вместе с тем, гораздо сложнее обстоит дело с отношением к России и влиянием её «мягкой силы» на средний класс. Эта категория населения в Таджикистане крайне неоднородна, соответственно, и его внешнеполитические предпочтения и ориентации также неоднородны. Предпочтения наиболее активного сегмента среднего класса – предпринимателей – определяются их бизнес-ориентацией. Одни ведут свои дела с Россией, другие с Китаем, третьи с Ираном, Турцией и странами Персидского залива, кто-то ведёт дела с коммерческими и некоммерческими структурами США и других западных стран.

В количественном отношении предприниматели, представители политической и военной элит, занятые в сфере точных наук и т.д., в той или иной степени связанные с Россией и ориентированные на неё, преобладают в составе среднего класса. Они, а также технократически ориентированная часть среднего класса республики настроены более толерантно к феномену «мягкой силы» России. Чего никак не скажешь о гуманитарно ориентированном его сегменте, особенно о независимых таджикских СМИ. В проецировании Россией своей «мягкой силы» на Таджикистан существенная часть этого сегмента усматривает вызовы независимости и суверенитету страны.

Показательным в этом плане является отношение тех и других к вопросу о вхождении Таджикистана в Евразийский экономический союз (ЕАЭС). Первые, включая практически всех экономистов республики, активно ратуют за вхождение в этот союз. Вторые, указывая на неизбежность делегирования части, причём, возможно, весьма существенной, суверенитета республики наднациональным органам ЕАЭС, которые рано или поздно, но обязательно будут созданы, призывают как минимум воздерживаться от поспешных шагов в этом направлении.

Риски и угрозы

Резюмируя вышесказанное, можно констатировать: влияние «мягкой силы» России на Таджикистан вполне ощутимо. Основным результатом этого влияния является формирование положительного образа России в глазах подавляющего большинства населения Таджикистана. Формированием своего столь положительного образа в Таджикистане Россия обязана в первую очередь трудовым мигрантам, антизападной и проинтеграционной ориентации нынешней российской власти и отражающим ее политические интересы официальным российским СМИ.

Мягкая сила РФ и её проецирование на Таджикистан пока не представляют какой-либо серьёзной угрозы. Однако такое может возникнуть в случае, например, если вдруг Россия возьмёт курс на побуждение Таджикистана к скорейшему вхождению в ЕАЭС. Или сам Таджикистан возьмёт курс на такое развитие отношений с Западом, которое приведёт к чрезмерному крену в его сторону, к нарушению сложившегося баланса интересов России, Китая и Запада в пользу последнего. Либо будут предприняты не совсем просчитанные шаги, которые могут вызвать кризис в таджикско-российских отношениях, аналогичных странному во всех отношениях «самолётному» кризису, разразившемуся в сентябре 2011 г.

Рекомендации

Чтобы не возникла первая из названных угроз, республике следует убедить своего стратегического партнёра в том, что в настоящее время какой-либо практической необходимости для России в скорейшем вступлении Таджикистана в ЕАЭС нет. В экономическом плане Таджикистан если и имеет какое-либо значение для России, то весьма незначительное. Вхождение республики в данный союз для России значимо лишь с политической и военной точек зрения. Однако оба вопроса успешно решаются уже тем же двусторонним военно-политическим сотрудничеством, а также участием Таджикистана в ОДКБ, СНГ и ШОС.

В качестве встречного предложения Таджикистан может выдвинуть идею ассоциативного членства республики в ЕАЭС. Предложение удовлетворяет стремление самой России видеть Таджикистан вовлечённым в этот союз, а также и стремление республики сохранить свой суверенитет и никому его не делегировать.

В отношении второй из названных угроз Таджикистану следует иметь в виду следующее. Во-первых, чрезмерный крен в сторону Запада вызовет немедленную негативную реакцию России и Китая. Во-вторых, если по данному поводу у Таджикистана случатся какие-либо неприятности с Россией, что обязательно будет иметь место, или с Китаем, что также возможно, то, как показал опыт Грузии в 2008 г. и нынешний на Украине, в открытую схватку ни с Россией, ни с Китаем из-за Таджикистана Запад вступать не будет.