О том, что на самом деле сейчас происходит в Афганистане, чем отличаются сторонники «Исламского государства» от талибов и какие перспективы ждут наш регион, в эксклюзивном интервью «АП» рассказал специальный представитель президента РФ в Афганистане Замир КАБУЛОВ.
— Замир Набиевич, афганские власти заявляют, что сейчас в СМИ идет дезинформация относительно ситуации в Афганистане, что на самом деле афганская армия и правоохранительные органы контролируют страну. Какова ситуация на самом деле?
— Сейчас обстановка в Афганистане характеризуется как крайне напряженная, нестабильная, и перспектив ее кардинального улучшения не видно. Преподносимая властями страны и их западными союзниками радужная картина отнюдь не соответствует действительности.
Кстати, об этом недавно говорилось на слушаниях в афганском парламенте, куда с отчетом были приглашены министры обороны и внутренних дел. По утверждению местных депутатов, представляющих различные районы страны, в ряде провинций власти реально контролируют не более 20 процентов территории. Боевики вооруженной оппозиции крупными силами все чаще вступают в прямые боестолкновения с правительственными войсками, захватывая целые уезды; интенсифицируют теракты в крупных административных центрах, включая Кабул, используя самодельные взрывные устройства и террористов-смертников. В качестве примера можно напомнить о резком обострении ситуации в конце апреля этого года в провинции Кундуз, где талибы попытались захватить административный центр и поставить под свой контроль ряд участков автодороги, связывающей провинцию с Кабулом. В начале мая такая же попытка была предпринята в провинции Бадгис. Недавно в центре Кабула было совершено несколько дерзких терактов, жертвами которых стали сотрудники государственных органов, а также иностранные граждане. По словам официальных афганских источников, сегодня в 20 из 34 провинций страны обстановка близка к критической.
В этих условиях афганские силы безопасности не демонстрируют способности существенно повлиять на ситуацию в связи со слабой оснащенностью вооружением и военной техникой, недостаточным уровнем подготовки военнослужащих, а также отсутствием должной координации действий силовых структур и органов местной власти.
При этом по сравнению с прошлыми годами отмечается деградация ситуации в северных провинциях ИРА, где в настоящее время насчитывается более 600 отрядов боевиков общей численностью около 8 тысяч человек. Они закрепляются на территориях и в населенных пунктах, граничащих с Таджикистаном и Туркменистаном.
Традиционно высоким остается уровень нестабильности на востоке и юго-востоке Афганистана. В последнее время заметно возросла активность вооруженной оппозиции в провинциях, прилегающих к Кабулу. При этом здесь боевики активно действуют в зоне дорог и магистралей, фактически создавая условия для блокирования афганской столицы в случае необходимости.
Дополнительное негативное воздействие на ситуацию в Афганистане оказывает и рост влияния в стране боевиков «Исламского государства» (ИГ), эмиссары которого появились там около года назад.
«Сегодня в 20 из 34 провинций Афганистана обстановка близка к критической»
— Как вы оцениваете отношения между «Исламским государством» и талибами? Официальные представители выдают на этот счет противоречивую информацию: кто-то утверждает, что ИГ и «Талибан» объявили друг другу джихад, кто-то высказывает мнение о том, что талибы симпатизируют сторонникам «Исламского государства». В чем реальные противоречия между этими двумя движениями?
— На сегодняшний день отношения талибов и «Исламского государства» в Афганистане — это соперничество. При этом не стоит забывать, что «Талибан» по сути является
афганской национальной группировкой, а ИГ прочно ассоциируется с международным терроризмом в связи со своей ярко выраженной джихадистско-экспансионистской направленностью. При этом ИГ ведет активную вербовочную работу среди молодых афганцев. Не секрет, что ИГ вынашивает планы по созданию Исламского халифата на территории Афганистана, центральноазиатских и некоторых других государств.
В Афганистане «Исламское государство» стремится «поглотить» другие экстремистские группировки, перетянуть в свои ряды боевиков всех мастей, в первую очередь «Талибана», устроить передел источников доходов, в том числе такого прибыльного, как наркобизнес. В апреле этого года один из лидеров ИГ Багдади выступил с оскорбительными обвинениями в адрес бессменного руководителя талибов Омара. А несколько недель назад в СМИ появились сообщения о том, что ИГ и талибы объявили друг другу джихад. На сегодняшний день произошло уже несколько вооруженных столкновений между боевиками ИГ и отрядами талибов. Дальнейшее разрастание противостояния между этими группировками может привести к непредсказуемому развитию военно-политической ситуации в Афганистане.
«Отношения талибов и «Исламского государства» в Афганистане — это соперничество»
— Насколько правительство Афганистана сегодня выступает единым фронтом против радикальных группировок? Ведь после выборов между лидерами ИРА были явные противоречия.
— Полагаю, что в борьбе с экстремистскими группировками, равно как и в решении других жизненно важных проблем, стоящих перед страной, новое руководство ИРА стремится выступать как единое целое. Другое дело — внутриполитические расклады, где, очевидно, не все происходит гладко. Наглядно это проявилось в процессе формирования нового кабинета министров, большая часть членов которого была назначена лишь в конце апреля, т.е. почти через семь месяцев после завершения президентских выборов, а кандидатура министра обороны представлена на утверждение парламента всего несколько дней назад. Этот пост традиционно является ключевым для Афганистана, особенно в сегодняшних реалиях. Поэтому правящему тандему сейчас необходимо обеспечить слаженную работу правительства, и в первую очередь его силового блока. Другого варианта просто нет, если мы говорим о необходимости сохранения государственности в стране.
— Эксперты отмечают, что сегодня ситуация в Афганистане стала хуже, чем была до прихода в эту страну сил НАТО. Вы согласны с этой точкой зрения? И как изменило иностранное присутствие ситуацию в Афганистане?
— Однозначно можно говорить о том, что США и их союзники по НАТО полностью провалили миссию в Афганистане. Идею создания здесь демократического централизованного государства, выдвинутую в качестве конечной цели афганской антитеррористической кампании, на практике реализовать не удалось. Более того, не решена ни одна из задач, которые иностранная коалиция ставила перед собой накануне операции в Афганистане. Устойчивой и сильной центральной власти в стране как не было, так и нет. О достижении победы над талибами военным путем никто сегодня уже не говорит, а реализация политики национального примирения на практике означает их возвращение во власть. Вместо развития промышленности и сельского хозяйства в интересах повышения благосостояния афганского народа – производство наркотиков, достигшее сегодня в Афганистане небывалых размеров.
— В СМИ прошла информация о состоявшейся в Катаре встрече между правительством ИРА и лидерами «Талибана». На ваш взгляд, есть ли перспективы у подобного рода переговоров?
— Действительно, в начале мая состоялась неформальная встреча представителей Кабула с функционерами «Талибана», хотя она и не привела к каким-либо существенным результатам. Это уже не первый раз, когда в Катаре или некоторых других странах проводятся подобные встречи. Перспективы достижения каких-то прорывных решений в ближайшее время не просматриваются. Основное требование талибов — полный вывод из ИРА иностранных воинских контингентов, что по понятным причинам в ближайшие несколько лет неосуществимо. Тем не менее полагаю, что правительству ИРА необходимо продолжать усилия по установлению устойчивого диалога с «Талибаном» в интересах стабилизации ситуации в Афганистане и окружающем регионе. При этом необходимо иметь в виду, что активизация деятельности в Афганистане ИГ может привести к подрыву всех усилий на примиренческом треке.
Наша позиция по вопросу национального примирения основывается на известной триаде принципов: сложение боевиками оружия, признание ими Конституции ИРА и их окончательный разрыв связей с «Аль-Каидой» и другими террористическими организациями — в сочетании с поддержанием санкционного режима Комитета СБ ООН 1988.
«В ряде провинций власти реально контролируют не более 20 процентов территории»
— Как вы считаете, существует ли реальная угроза вторжения радикальных группировок на территорию нашего региона, в частности в Таджикистан?
— В последнее время наблюдается скопление боевиков в северных провинциях Афганистана. Есть сведения, что ряд экстремистских группировок, включая «Талибан» и ИГ, создали в этих районах центры подготовки. Фактически на сегодня имеется два очага повышенной концентрации экстремистов. Один из таких плацдармов находится в провинциях Бадахшан и Кундуз, другой — в провинциях Бадгис и Фарьяб. Примечательно, что действующие здесь боевики принадлежат к разным этническим группам; преимущественно это таджики, киргизы, узбеки, есть также арабы, китайские уйгуры и выходцы с Северного Кавказа. В конце апреля заметно обострилась ситуация в провинции Кундуз, где талибы попытались захватить административный центр и поставить под свой контроль ряд участков автодороги, связывающей провинцию с Кабулом.
На этом фоне я бы не стал исключать попыток прорыва боевиками границ ИРА со странами Центральной Азии, в частности афгано-таджикской границы. Однако уверен, что руководство центральноазиатских государств готово к таким сценариям развития и уже предприняло определенные превентивные меры. Такая работа также ведется и в коллективном формате, в частности в рамках ОДКБ.
— Кроме открытой военной угрозы со стороны афганских радикалов существует и сценарий, при котором конфликты в нашем регионе могут вспыхнуть внутри стран, но под влиянием извне. Если методы борьбы против открытого военного вторжения более или менее ясны, то как предотвратить ситуацию конфликтов внутри государств?
— Вопрос недопущения возникновения конфликтных ситуаций внутри центральноазиатских государств исключительно важный и сложный. В каждой из стран региона наряду с укреплением внутренней безопасности проводится комплекс мероприятий социально-экономического и гуманитарного характера, призванных лишить засылаемых извне экстремистов внутренней поддержки. При этом в процессе решения этого вопроса задача воспрепятствования перетеканию экстремистов и боевиков из Афганистана в соседние с ним государства в любом случае остается ключевой. Появление в Таджикистане, Туркменистане или других государствах боевиков и экстремистов, прошедших Афганистан, Ирак и Сирию, безусловно, может самым негативным образом отразиться на внутриполитической стабильности стран региона.
— Эксперты отмечают, что еще одним слабым звеном нашего региона является Туркменистан. Какой сценарий событий может развернуться в этом направлении?
— В течение 2014 года на афгано-туркменской границе отмечались вооруженные нападения боевиков «Талибана» на туркменских военнослужащих. В результате резкого обострения обстановки несколько тысяч жителей приграничных афганских провинций были вынуждены покинуть свои дома.
Боевики вплотную приблизились к границе с Туркменистаном и стараются закрепить здесь свои позиции. В этих районах сконцентрировалось порядка 3 тыс. экстремистов, включая боевиков ИГ и иностранных наемников.
В этих условиях Ашхабад вынужден принимать дополнительные меры по укреплению своих границ и усилению мер безопасности. Думаю, нелишним для наших туркменских партнеров будет и опыт, накопленный в ОДКБ.
— Как вы считаете, связано ли незапланированное проведение учений ОДКБ в Таджикистане с ситуацией, разворачивающейся в Афганистане? И насколько эта Организация способна при необходимости защитить наш регион?
— Безусловно, это связано между собой, что, кстати, недавно подтвердил и Генеральный секретарь ОДКБ Николай Бордюжа. Резкое обострение ситуации в провинции Кундуз, которая граничит с Таджикистаном, а также в ряде других северных регионов Афганистана не может не беспокоить Россию и другие государства — члены ОДКБ, вынуждает принимать меры по защите южных рубежей Организации. Высокий уровень готовности и способность ОДКБ защитить регион с военной точки зрения не вызывают сомнений в свете итогов прошедших учений.
Еще одним направлением работы является принятие соответствующих мер в отношении лиц, возвращающихся на территорию государств — членов Организации после участия в вооруженных конфликтах на стороне международных террористических организаций. Об этом, в частности, было сказано в заявлении глав государств — членов ОДКБ в декабре прошлого года.
«США и их союзники по НАТО полностью провалили миссию в Афганистане»
— Существует ли, на ваш взгляд, связь между кризисом в российско-украинских отношениях и обострением ситуации в Афганистане?
— Кризис на Украине напрямую повлиял на наши отношения с западными партнерами, в том числе привел к сворачиванию совместных проектов сотрудничества по линии Совета Россия – НАТО (СРН), нацеленных на помощь Афганистану. Это была не наша инициатива, считаем ее контрпродуктивной и, естественно, не способствующей развитию боевого потенциала афганских национальных сил безопасности. Мы, в свою очередь, работаем над тем, чтобы не допустить срыва запланированных мероприятий. В частности, рассматриваем возможности перевода на двустороннюю основу проектов по подготовке кадров для антинаркотических структур ИРА и техобслуживанию вертолетов с целью поддержания боеспособности афганских войск.
Кроме того, вызывает озабоченность намерение Вашингтона передать военную технику, которая использовалась в Афганистане, украинским властям вместо того, чтобы оставить ее в распоряжении афганских силовиков. Азия-Плюс
