Шестнадцатилетним мальчишкой он ушел на фронт. В составе IIУкраинского фронта участвовал в боях за освобождение Венгрии, Австрии и Праги от фашистской чумы. В 2015 году он отметит сразу два юбилея: 70-летие Великой Победы и своё 90-летие.

Хаким Халимов родился в селении Пахлавон Орджоникидзеабадского района (ныне Вахдат). Родителей своих не помнит. По рассказам родни, его мать Алохида в тридцать лет скончалась во время очередных родов. Больниц на селе не было, поэтому женщины рожали дома. Повитуха, принимавшая роды, не смогла спасти мать и её ребенка. Вскоре умер и отец. Так, пятилетний Хаким познал все тяготы сиротской жизни. Его взял на воспитание дядя и привез в Сталинабад. Детство мальчика пришлось на начало 30-х годов — период коллективизации. «Тяжелые были годы, — вспоминает ветеран. — Голодные!» Жили они в доме на улице, которая сейчас носит имя Абдулло Командира. В семь лет Хаким, как и многие дети, пошел в первый класс. Однако  доучился только до 6 класса, а потом школу бросил. Не позволили обстоятельства.

Когда началась Великая Отечественная война, ему было 15 лет. В декабре 1942 года ему исполнилось 16 лет, а через несколько дней дяде вручили повестку, чтобы он привел племянника в военкомат.

Эшелоны привезли мобилизованных со всей Средней Азии в городок Пугачев Саратовской области. В течение месяца в учебной части новобранцев учили держать в руках оружие, стрелять, обучали приемам рукопашного боя, строевой подготовке. «В кино показывают, — рассказывает Х.Халимов, — как мобилизованным сразу выдают военную форму. У нас это было не так. Мы целый месяц жили в той самой одежде, в которой уезжали из дома: в национальных чапанах, сапог не было, даже не ичиги с калошами, а чоруки (вид обуви из сыромятной кожи без подмётки и каблуков). Мёрзли по страшному!» Матерчатые стеганые чапаны не спасали их от русских холодов. Худо было и с едой. «Давали кашу из перловки, — вспоминает фронтовик, — а еще кукурузную похлебку. Ели даже  жмых. По семь-восемь человек — из одной миски! Кто-то наедался, кто-то не успевал!» Вскоре многие заболели от такой еды, но Хаким, даже и в мирное время неевший досыта, сдюжил. Жили в землянках. «Над нами кружили немецкие самолеты-разведчики, — очерчивает в воздухе круг руками бобои Хаким, — но все было замаскировано так мастерски, что сверху никто и не догадался бы, что тут учебная часть и готовят ежемесячно сотни солдат бить фашистов». Ему повезло и с командирами. В учебной части, со слов Х.Халимова, командирами были его земляки: капитан Бобокалонов, лейтенант Асоев, младший лейтенант Сандалов. «Мы не знали их имен, и называли просто: «командир», — говорит он. Как сложилась их дальнейшая судьба, Х.Халимов не знает.

Военное обмундирование новобранцы получили спустя месяц, перед отправкой на фронт: гимнастерку, шинель, сапоги, словом, все, что положено солдату. «Приезжали из разных фронтов по наши души «покупатели», — шутит бобои Халим, — и забирали на войну по 10-15 человек. Меня, а также трех ребят-узбеков из Андижана и 8 туркмен из Ашхабада зачислили в 338-й ордена Александра Невского гвардейский стрелковый полк, оказавшийся затем в составе II Украинского фронта, которым командовал маршал Малиновский», — вспоминает Х.Халимов.

В учебке был, в основном, «азиатский» контингент: таджики, узбеки, туркмены, татары. Языкового барьера, как такового, между ними  не было. Но когда их разбросали по разным частям и соединениям, вот тогда-то начались проблемы с языком. Первое время Хаким больше помалкивал, но потом научился говорить по-русски. Даже выучил несколько песен на русском и пел их своим однополчанам в редкие часы затишья. Он и не вспомнит теперь, кто ее написал, одним словом – солдатский фольклор.

Слова этой незамысловатой песенки ветеран уже путает, зато мотив помнит хорошо:

«Заведи танкист свой танк,

А шофёр – машину.

Море, реки мы пройдем,

Станем на границу.

Ленинград мы не сдадим,

И Москву- столицу.

Ты не дуйся, ты не хмурься, моя дорогая,

Если в море утону, знать, судьба такая…»

Во время одного из боев боец Халимов получил ранение в голову, был контужен. Признается, что уши и голова после того ранения болят до сих пор. На мой вопрос: «В каком госпитале лечились?», бобо Хаким восклицает: «Какой там госпиталь?! Не было госпиталя. Простынкой отгораживали угол — вот и весь  госпиталь!» В каком-то полуразрушенном трехэтажном здании его лечила санитарка — сердобольная русская женщина. После контузии он оказался не строевым. Три месяца комиссованный боец работал на стройке. Тут он заболел тифом и опять провалялся за простынкой два месяца, температурил, бредил. Сам удивляется, как выжил без лекарств, без нормальной еды?!

Бобо Хаким помнит всё урывками. Оно и понятно: возраст. Но он отчетливо помнит тяготы при переправе на ту сторону Дуная. «Все наши попытки перейти реку казались напрасными, — рассказывает он. — Немец бомбил, как утюжил. Сколько солдат тогда утонуло в этой реке! Чтобы  подбодрить бойцов, командир сказал: «Кто первым перейдет реку, первая хата его!» Командир имел в виду не грабеж и мародерство, — поясняет Х.Халимов, — с этим было строго. Доходило до расстрела! Без разрешения хозяев мы даже не могли воды в колодце набрать. Всем хотелось поскорее обсушиться, обогреться и выспаться после боя. Мы мечтали об отдыхе, но даже в домах на освобожденных территориях мы спали на полу». В Венгрии он получил второе ранение, в ногу. Пока лежал в госпитале, парень из Намангана — сосед по койке, научил его основам венгерского языка. Ниже приводятся слова в переводе ветерана. (За их точность автор не ручается). «Мы говорили, — вспоминает он: «Мадьяр, мадьяр, дай воду!» «Мадьяр», значит, венгр, а венгры нас не понимали, ведь нужно было сказать: «Выз ван?» — «Вода есть?» Если они отвечали «О ёки!», это означало: «Да!» Ветеран до сих пор помнит несколько слов на венгерском: «уз» — часы, «кенор» — хлеб, «крушпум» — картошка, «сигула» — лук. И самое главное, что интересовало тогда молодых ребят: «Киши сон себ»,  что в переводе означает: «Молодая девушка красивая». Венгры хорошо относились к красноармейцам, а вот в Австрии – нет.

Еще три года после Победы Хаким Халимов служил, теперь проходил уже срочную службу, а демобилизовался только 3 февраля 1948 года. В мирное время работал на арматурном заводе имени С.Орджоникидзе в Душанбе, потом — строителем в СМУ-3. Был женат неоднократно, поскольку первая жена рано умерла, потом личная жизнь бывшего фронтовика долго не складывалась. Впрочем, он не любит об этом говорить, и потому ссылается на склероз. Как- никак, ему скоро 90 лет! У него было 8 детей, трое из них ушли из жизни. Сейчас у бобо Халима 26 внуков и 37 правнуков!

В 2014 году по приглашению президента Российской Федерации Владимира Путина Х.Халимов побывал в Москве на торжествах, посвященных 69-летию Победы. Во время парада Победы он сидел на Красной Площади вместе с такими же ветеранами, как и он, из стран  бывшего Советского Союза. После парада Путин подошел к ним и поздоровался с каждым за руку. Позже фронтовик по приглашению российского президента поехал в Волгоград на пять дней, был на знаменитом Мамаевом кургане.  Ветеран с гордостью говорит: «Путин мне подарил пару наручных часов и два телевизора!»

На днях в составе таджикской делегации Хаким Халимов вновь отправится в Москву, где примет участие в работе Международного форума Победителей «Великая Победа, добытая единством», который состоится  27-28 апреля. Азия-Плюс