Какие факторы сдерживают ускоренное развитие экономики республики?
В ряде последних докладов Международных финансовых институтов о состоянии экономики Таджикистана отмечается, что, несмотря на устойчивые темпы экономического роста, перспективы дальнейшего роста осложняются затянувшимся улучшением деловой среды. Какие факторы сдерживают ускоренное развитие экономики республики? На этот вопрос и на другие вопросы в беседе с обозревателем журнала «Иктисодчи» отвечает независимый эксперт в сфере макроэкономики Собир Курбанов.
— Уважаемый Собир Курбанов! В экспертном сообществе Таджикистана Ваше имя и работы в области экономики хорошо известны. Тем не менее, расскажите, пожалуйста, немного о себе.
— Я родился в Душанбе, где окончил одну из лучших в Таджикистане в 80-е годы столичную школу №1. До сих пор помню своих учителей химии, физики, математики и обществоведения. Читал много газет и журналов, на которые наша семья была подписана. Особенно интересной для меня была последняя страница «Известий», где обсуждались зарубежные новости и внешняя политика. Помню, как все это было жутко интересно, как спорил с учителями истории и обществоведения, и как мы открыто начинали говорить о переменах и трансформации общественных и экономических систем, о большей открытости и о свободах в нашем обществе.
Видимо, на этом фоне сложился мой интерес к изучению экономики, и в 1989 году я поступил на факультет экономики в ТГУ в Душанбе. К сожалению, учеба совпала со сложными временами, болезненными переменами и вооруженным конфликтом в Таджикистане. После окончания ТГУ с 1995 по 2001 годы работал в разных структурах как экономист, в коммерческом банке, в частной фирме, преподавал курс «Финансовые рынки», затем – работал в Министерстве Финансов Таджикистана.
С 2001 года работал в ряде международных организациях — в Швейцарском офисе по сотрудничеству, в Международном Валютном Фонде, в Британском Агентстве по Международному Развитию, и в последнее время — во Всемирном Банке, вначале — как страновой координатор, а сейчас — как консультант в Штаб-квартире ВБ в Вашингтоне, США. В процессе работы получил степень мастера экономической политики в Великобритании. Часто готовил статьи и публикации по реформам, преподавал.
Добавлю к этому, что своим образованием и достижениями я во многом благодарен своим родителям, известным в республике, порядочным и честным людям — отцу Икрому Курбанову и маме Тамаре Абдушукуровой, и старшему брату Анвару, инженеру электронщику, который очень много занимался со мной.
— Интересно, помните ли Вы свой первый рабочий день и первые заработанные деньги?
— Свои первые деньги я заработал во время летней практики в старших классах школы, работая на линии розлива безалкогольных напитков на Душанбинском пивзаводе. Помню что было очень жарко, а в цеху еще жарче.
К вечеру от жары и усталости отнимались ноги, тело совершенно не ощущалось, и буквально отключалась голова, но это были честно заработанные деньги, цену которым я никогда не забуду. С тех пор я сделал один очень важный вывод, которому всегда старался и стараюсь следовать и учить своих детей — если хочешь достойно жить и быть всегда востребованным при любой системе и в любой ситуации, нужно хорошо учиться, быть лучшим в своем деле.
«Самые дорогие ошибки – политические»
— Какой тематикой Вы занимались в начале своей карьеры, и чем Вы занимаетесь сейчас?
— В своей профессиональной карьере мне приходилось заниматься многим. Несмотря на то, что я по профессии макроэкономист, я рассматриваю себя, скорее, как специалиста широкого профиля по экономической политике и государственному управлению, а также по реформам инвестиционной политики, бизнес среды, конкурентной политики и финансового сектора.
Во время работы в Министерстве финансов РТ, когда финансовая система страны была еще крайне слабой и нестабильной, мы подготовили первую на то время стратегию развития рынка ценных бумаг и начали первые выпуски государственных краткосрочных векселей.
Горжусь тем, что помог многим моим коллегам заполнить аппликации на международные курсы госслужащих, о которых многие даже не знали. Благодаря опыту работы в международных организациях, я познакомился с уникальными экспертами мирового уровня, узнал о ведущем опыте реформ и преобразований экономических и общественных систем.
— Насколько сложна эта тематика, и как не допустить ошибок и просчетов в такой работе, как управление финансовой системой государства?
— Самые дорогие ошибки – политические, последствия которых обязательно отразятся на экономике и финансах. Как и многие молодые экономисты, я с жадностью впитывал эти знания и опыт и, честно говоря, мне немного обидно, что многие подходы к рыночным реформам не достаточно востребованы в моем родном Таджикистане. Обидно, что наши специалисты не стремятся развиваться и изучать передовой опыт, либо рассматривают реформы как угрозу устоявшемуся порядку вещей.
С начала 2000-х годов я был частью команд, осуществлявших важные преобразования в системе управления государственными финансами, реформ инвестиционного климата, управления внешнего долга, налоговой политики, развития технического потенциала гражданского общества, реформы в направлении более стабильной макроэкономической политики и развития финансового сектора.
Не хочу присваивать себе никаких личных заслуг, но я действительно очень рад, что удалось поработать с уникальными людьми — как в Правительстве, так и вне его и смог внести свой скромный вклад в преобразования суверенного Таджикистана через поддержку международных институтов развития.
Наблюдая за экономикой развивающихся стран, к большому сожалению можно видеть множество примеров того, как внешняя помощь расходуется нерационально либо просто разворовывается, подсаживая бедные страны на иглу зависимости – так это происходит в ряде странах Африки и Азии.
Часто бывает и так что т.н. зарубежные эксперты приезжают в страну без знаний специфики и направляют ограниченную помощь налогоплательщиков развитых стран на второстепенные приоритеты либо политические цели для страны донора, но не страны получателя.
Либо просто просиживают свой срок, получая хорошие зарплаты, при этом постоянно критикуя страну, Правительство и людей проявивших к ним гостеприимство. Я считаю это глубоко неправильным, и, конечно, мне бы хотелось, чтобы такие примеры не были характерны для Таджикистана.
Как получить хорошую работу?
— Интересно узнать про работу таджиков в международных организациях. Насколько сложна эта работа, и как Вы оцениваете постановку работы представителей Таджикистана в этих организациях?
— Хороший вопрос. На мой взгляд, таджики, работающие в международных организациях, достойно выполняют свою работу. Система найма и продвижения карьеры в международных организациях кардинально отличается от государственной службы. Одним словом это можно назвать мериократия, или найм и карьера по навыкам и квалификации.
Часто можно слышать что, мол, у вас там, в международных организациях тоже все по блату, представители своих регионов берут своих, девушкам нужно понравиться иностранцам, нужно дать взятку кадровикам, и прочее. Лично я с таким случаями не сталкивался, и глубоко уверен, что сделать «по блату» серьезную и долгосрочную карьеру невозможно.
— Насколько сложно получить приглашение на такую работу?
— Прием на работу в международные организации, как правило, происходит по открытому конкурсу. Затем происходит процесс оценки квалификации и составление краткого списка кандидатов, которые вызываются на интервью, где оцениваются как профессиональные (образование, знание и опыт, владение языками) так и личные качества, как например умение работать в команде, не конфликтность, честность и порядочность.
Очень важным фактором найма в международные организации является отсутствие конфликта интересов. То есть, если у вас в данной организации работает кто то из родственников, особенно на высокой должности, то вас, скорее всего, не возьмут, так как есть риск того что ваш протеже может повлиять на процесс найма, либо в будущем будет вам оказывать помощь не на основе объективных а личностных факторов.
В конце каждого года, с вами обязательно проводят оценку вашей работы по объективным критериям продуктивности, ставят оценку, и решают, достойны ли вы продвижения либо повышения зарплаты. Этот процесс происходит прозрачно, и каждый сотрудник имеет право оспорить решение руководства и выразить свое несогласие с отделом кадров и коллегами, конечно же, в сугубо профессиональном русле.
— Насколько стиль работы в международных организациях и в странах Запада вообще отличается от принятого в Таджикистане?
— В бизнес-культуре международных организаций вполне нормально выражать открытое несогласие и профессионально и аргументированно спорить с руководством – чего так не хватает, на мой взгляд, в системе государственного управления Таджикистана. Там нет никакого чинопочитания, и критическое мышление считается хорошим качеством, которое идет только на пользу общему делу. У нас же в республике, на госслужбе, к сожалению, очень часто видно, как специалисты и госслужащие открыто не выражает свою позицию, и, тем более, не перечат руководителю.
В моей карьере в международных организациях мне посчастливилось познакомиться и поработать со многими нашими соотечественниками, таджиками, которые окончили ведущие мировые школы. Все мы всегда старались сделать максимум для своей страны, но в тоже время понимали, что возможно в государственных местных структурах где процесс найма и продвижения, мягко говоря более субъективный, нам было бы сложнее реализоваться и полнее проявить себя.
Добавлю к этому, что в работе в системе международных организаций материальный и финансовый аспект не так важен, как это принято считать. Гораздо важнее мотивация, осознание того, что ты делаешь важную востребованную работу, можешь открыто отстаивать свою точку зрения, и знать, что твое мнение уважается, а работа достойно оценивается.
«Горе» — проекты
— Известно, что правительство Таджикистана активно сотрудничает с международными финансовыми институтами, которые финансируют в республике ряд проектов. Что Вы можете рассказать по этому поводу?
— О проектах, осуществляемых при поддержке международных организаций можно говорить долго — многие из них помогли нашей стране пережить сложные годы противостояния и поддержать развитие. Отрадно, что с середины первой декады 2000-х внешняя помощь сменила акцент с гуманитарной формы поддержки на развитие инфраструктуры, на повышение потенциала в проведении реформ и политики, на социальные преобразования.
Учитывая транспортную изоляцию страны, в которой оказался Таджикистан в 90-е годы, исключительно важными примерами успешных проектов для нашей республики, осуществляемых при помощи международных организаций, являются транспортные проекты, строительство дорог, новых линий экспорта электроэнергии. Один из примеров — проект CASA-1000, осуществляемый консорциумом доноров под руководством Всемирного Банка, а также множество проектов т.н. региональных транзитных коридоров ЦАРЕС, осуществляемых Азиатским Банком Развития и другими донорами.
Все международные организации, как системы ООН, так и страны — доноры, неправительственные организации и международные НПО делают одно дело — совместно с Правительством помогая народу Таджикистану льготными кредитами и грантами в различных секторах от образования, здравоохранения, инфраструктуры, госуправления. Возможно, я субъективен, но мне лично всегда импонируют т.н. институциональные проекты повышения потенциала и реформы госуправления, налогово-бюджетной и экономической политики, — потому что именно они создают основу для устойчивости государства.
Получая внешнюю финансовую помощь, Правительство может более эффективно собирать внутренние ресурсы и более рационально их расходовать, минимизировать риски коррупции, создавать систему управления для устойчивости тех проектов, которые профинансировали доноры. Но в системе управления финансовыми ресурсами, поступающими в Таджикистан, зачастую допускаются досадные ошибки.
— Какие ошибки, на Ваш взгляд, наиболее распространены в настоящее время в сфере государственного управления?
— К примеру, построили дорогу на кредит АБР или школу на кредит или грант Всемирного Банка, или сотни мини ГЭС в отдаленных регионах, но ресурсы на содержание в бюджет не заложили, систему окупаемости не предусмотрели, или нет специалистов и учителей, чтобы там работать.
Именно поэтому важно направлять внешнюю помощь не только непостредственно на проекты инфраструктуры, но и менять систему использования помощи и бюджетных ресурсов, делая её более устойчивой и рациональной, менять систему управления государственными инвестициями. Нашей республике, на мой взгляд, пришла пора строить не только гигантские театры, чайханы, памятники, флагштоки и библиотеки, но, в первую очередь, те объекты, которые будут окупать себя, будут приносить экономическую и социальную выгоды, либо поощрять частный сектор через механизмы т.н. государственно-частного партнерства, отдавая крупные проекты в концессию.
В реализации международных проектов иногда доходит до смешного и грустного. Например, в 2009 году произошла глобальная вспышка птичьего гриппа, и все доноры, начиная от ВОЗ до прочих, кинулись финансировать кучу проектов в этом направлении, хотя этот самый птичий грипп до Таджикистана вообще не дошел.
А что можно сказать о проектах, которые финансируют привлечение иностранных консультантов, на зарплату которым уходит до 80% всего бюджета, а остальное на так называемые командировки для изучения мирового опыта? Не секрет, что бывают случаи, когда чиновники Правительства, которые поддерживают такие горе-проекты, часто сами получают выгоды — через командировки или закупки оборудования. Как видим, в этой сфере есть и положительные и отрицательные примеры, о которых тоже нужно открыто говорить.
— Известно также, что международные финансовые институты регулярно выпускают Доклады об экономическом развитии Таджикистана. На каких вопросах в этих Докладах делается акцент, и какое участие в их разработке принимали лично Вы?
— Доклады международных финансовых институтов о состоянии экономики Таджикистана очень интересны своей объективностью и критическим анализом ситуации. Кроме того, в этих докладах, как правило, всегда можно найти много крайне интересной статистики и рекомендаций в части реформ, в том числе, из опыта других стран.
Существует множество видов таких оценок, и я знаю, что партнеры в Правительстве всегда с интересом читают и используют выводы данных оценок. Существует также множество интересных оценок и международных рейтингов, оценивающих уровень развития и прогресс в имплементации реформ в самых разных направлениях, как, например, рейтинг «Ведения Бизнеса», оценки восприятия коррупции, оценки системы управления государственными финансами, оценки состояния финансового сектора. Акцент в данных оценках и докладах делается как на текущее состояние, так и на меры реформ.
В течении моей карьеры в различных международных организациях я был членом команд которые либо финансировали данные оценки либо непосредственно их проводили. Главной проблемой в данных оценках всегда было обеспечение объективности, получение и использование достоверной статистики, аккуратная методология и умение применять её к местному контексту, обеспечение достаточного охвата качественной информации через опросы экспертов.
Не секрет, что с качеством статистики и независимыми оценками у нас в республике всегда были и существуют проблемы. Часто приходилось слышать от партнеров в Правительстве, что, мол, данные оценки субьективны и не замечают положительных аспектов реформ, а только лишь критикуют страну. Яркий пример тому рейтинги Всемирного Банка «Ведение Бизнеса». Помню какие были споры и аргументы по этому поводу. Однако, в конце концов, в споре рождается истина, и по итогам данных оценок Правительство приняло программу реформ, которые были осуществлены с технической помощью доноров.
«Рогун важен, но важно и не надорваться»
— Какие еще выводы может сделать Правительство республики, изучая и выполняя Доклады и рекомендации Всемирного Банка?
— Из регулярных оценок состояния экономики можно отметить отчеты МВФ и Всемирного Банка, которые, как правило, всегда охватывают самые проблемные направления макроэкономической политики, как например состояние денежно-кредитной и налогово-бюджетной политики, управление внешним долгом, оценки экономического роста, состояние реформ в разных секторах, уязвимости финансового сектора. В последнее время, кстати, в связи с вопросами в части достоверности статистики, например, в части показателей экономического роста, готовить данные отчеты стало сложнее.
— Осенью 2018 года был пущен первый агрегат Рогунской ГЭС. Стоит ли, на Ваш взгляд, Таджикистану продолжить поиск инвесторов в этот проект, чтобы потом разделить с ними прибыль, или республика способна завершить строительство ГЭС своими силами?
— Рогунская ГЭС — безусловный флагман таджикской энергетики и гордость каждого гражданина. Отрадно, что, несмотря на финансовые и технические сложности, Правительство при неоценимой помощи Всемирного Банка, признанной Президентом страны, все-таки смогло создать команду и мобилизовать ресурсы на завершение данного масштабного проекта инженерами итальянской компании Salini Impregilo SpA.
Рогун позволит радикально трансформировать структуру экономики, ликвидировать дефицит электроэнергии, создать новые промышленные мощности и главное обеспечить страну стабильным и солидным источником экспортной выручки, при условии успешного завершения строительства линий электропередач CASA-1000 и также привлекательного экспорта более дешевой гидроэнергии нашим соседям — братскому Узбекистану, Туркменистану и Кыргызстану. Однако, как Вы отметили, финансирование Рогуна остается сложным вопросом. Пока что имеющиеся ресурсы от выпуска Еврооблигаций и текущих средств бюджета недостаточны для завершения стройки. Пока что запущен первый агрегат и то лишь на 20 процентов.
Рогун, конечно, очень важен. Но очень важно не надорвать финансовую стабильность бюджета, удерживать налоговую нагрузку на экономику и частный сектор на умеренном уровне, сохранить устойчивость внешнего долга, обеспечить достаточное финансирование других секторов экономики, в том числе – социальную сферу.
Скажу честно — есть риски и опасения в макроэкономике Рогуна и об этом международные эксперты Всемирного Банка и МВФ открыто говорят Правительству. Если Правительство не сможет найти внутренние частные инвестиции, мне видится совершенно логичным создание в этом проекте международного консорциума инвесторов — чтобы не надорвать базу экономики республики, пока Рогун будет завершен.
— В последнее время в экспертном сообществе много говорят о значительном долге Таджикистана по кредитам Китая. Высказываются даже опасения, что рост объемов кредитов может привести к экономической и политической зависимости республики от могущественного соседа. Что Вы думаете на этот счет?
— Рост внешней задолженности перед Китаем и другими кредиторами, безусловно, потенциально серьезная проблема особенно для страны с относительной малой экономикой и неразвитым потенциалом экспорта и получения валютной выручки.
В США, например, уровень долга к ВВП составляет более 100%, во многих странах Евросоюза более 70 — 80 %. Но это сильные развитые экономики, которые могут эффективно обслуживать данный уровень долга. Для таких малых развивающихся стран, как Таджикистан, МВФ устанавливает критический порог устойчивого долга порядка 40% ВВП. Несколько лет назад Таджикистан был ниже данного уровня (в пределах 29 %), но за последние годы за счет новых кредитов и особенно выпуска Еврооблигаций данный порог вырос до почти 50% к ВВП, что уже опасно. Особенно учитывая, что Правительство планирует новый выпуск Еврооблигаций, которые, напомню, предоставляются на менее льготных условиях чем, например, кредиты МФИ.
Впрочем, долг перед Китаем пока что в абсолютных величинах пока не такой уж высокий, как долг перед международными финансовыми организациями, но растет он быстро. Я экономист и не хочу спекулировать категориями политики. Однако в случае дефолта по долгам, в том числе двухсторонним перед Китаем, в силу вступают самые разные варианты реструктуризации и обслуживания, в том числе т.н. обмен долга на собственность.
Есть множество примеров того как бедные страны Африки и Азии вынуждены были отдать Китаю в бессрочную концессию важные обьекты инфраструктуры, порты, заводы, горнорудные и водные артерии. Это с одной стороны угрожает суверинетету а с другой — лишает страну источников экономической прибыли.
Кроме того высокий долг отвлекает ресурсы бюджета, при том что сейчас уже до 10-20 % текущих доходов в Таджикистане уходит на обслуживание внешнего долга. А в случае давления на курс национальной валюты и рисков девальвации, что также вызывает опасения в Таджикистане, обязательства по обслуживанию внешнего долга резко возрастают.
Замечу также, что не менее важной проблемой у нас является накопление неустойчивого внутреннего долга государственными организациями и предприятиями. Данный долг также гарантирован государством.
«Хотите поддержать льготные кредиты производителям, помогите банкам с льготными ресурсами»
— Известно, что успешная работа производственных предприятий во многом зависит от процентных ставок банковских кредитов. По всеобщему мнению, они весьма высоки. Что Вы думаете о возможности пригласить в Таджикистан сильные иностранные банки, способные кредитовать производство?
— Я двумя руками приветствую приход в страну сильных иностранных банков, но пока особого желания среди самих иностранных банков не вижу ввиду высоких рисков. Посмотрите, как отчаянно пытаются два системных проблемных банка («Агроинвестбанк» и «Точиксодиротбанк») привлечь инвесторов в свой капитал — уже более двух лет, а воз и ныне там.
По оценкам МВФ, ВБ и ЕБРР, финансовая система страны не только и не столько страдает от недостатка капитала и высокого уровня плохих просроченных кредитов, но куда важнее — от плохого уровня корпоративного управления, постоянного вмешательства Правительства, высоких кредитных и экономических рисков, нестабильной среды. Какой серьезный международный инвестор захочет прийти на рынок страны в такой ситуации?
Тем не менее, нужно отдать должное новой команде Национального Банка, которая сделала очень многое в последнее время в части реформы финансового сектора, стабилизации валютного и финансового рынка, внедрения и строгого соблюдения новых жестких принципов банковского надзора и поддержания ликвидности системы.
Хочу также выразить личное профессиональное несогласие в части того, что банки якобы виноваты в высоких процентных ставках и нежелании финансировать производителя длинными кредитами. Судя по судьбе «Агроинвестбанка», когда-то крупнейшего аграрно-промышленного банка страны, с крупнейшей филиальной сетью, а сейчас балансирующего на грани банкротства, можно видеть к чему привела такая риторика.
Когда политика начинает вмешиваться в финансы и кредитные решения — это всегда очень плохо. Хотите поддержать льготные кредиты производителям, помогите банкам найти льготные ресурсы, обеспечьте стабильную макроэкономическую среду, низкую инфляцию и стабильный курс нацвалюты, создайте стабильный бизнес климат, при котором этого самого производителя перестанут «кошмарить» проверками и взятками.
Банки не благотворительные организации и отвечают перед своими вкладчиками и акционерами. И тогда в целом риски для банков снизятся и они сами рыночными методами снизят процентную ставку и найдут возможность выдавать больше долгосрочных кредитов. Другого решения я не вижу.
— В апреле 2015 года за 1 доллар в банках Таджикистане давали 6 сомони, через 3 года – уже 9,45 сомони. Что, на Ваш взгляд, привело к такому снижению курса национальной валюты Таджикистана? И с чем, как Вы думаете, может быть связан текущий дефицит иностранной валюты и долларов США в рыночном обращении?
— Снижению курса национальной валюты способствовал ряд факторов, в основном — сама модель экономического роста, основанная на потреблении и поступлении денежных переводов, перекосы между растущим импортом и низким экспортом. К этому нужно добавить слабость внутренней экономики на фоне ограниченного экспортного потенциала, особенно конкурентной на внешних рынках продукции с высокой добавленной стоимостью и переработкой. Это — фундаментальная проблема экономической политики, которая требует серьезных реформ.
В 2015 году, когда стали резко падать объемы денежных переводов в Таджикистан в связи с проблемами в России, как источника выручки для республики, данная модель посыпалась, как карточный домик и привела к девальвации нацвалюты. В ситуации высокой зависимости от импорта нефти, основных продуктов питания и оборудования, резкая девальвация опасна ускорением инфляции и даже дефолта по внешнему долгу.
Нацбанк это прекрасно понимает и пытается делать все возможное чтобы сделать процесс плавным, накапливая валютные резервы и более жестче контролируя валютный рынок, чтобы предотвратить спекуляции и давление. Однако, это не решение проблемы а лишь купирование синдрома.
Фундаментальные меры должны исходить от Правительства, Минэкономики и Госкоминвеста, которые должны найти механизмы привлечения в первую очередь частных инвестиций в экономику, обеспечения безопасности и благоприятной среды для развития экспортного потенциала, предсказуемой налоговой политики, и прочее.
Пока с этим есть проблемы и весьма серьезные. Посмотрите как сокращается налоговая база телекоммуникационных компаний, как уходят из страны инвесторы в телекоммуникациях и горнорудном бизнесе, как закрываются малые и средние предприятияи растет неформальность экономики. Нужно что-то с этим срочно делать, и не винить лишь Нацбанк в проблемах с валютой.
— Еще вопрос о деньгах. В 2017 году в Таджикистане была принята Стратегия развития Таджикистана на период до 2030 года. Затраты на реализацию программ Стратегии определены в сумме 118 миллиардов долларов. Каково Ваше мнение на этот счет?
— Моё мнение таково – принятая Национальная Стратегия намного лучше и реалистичней предыдущих стратегий. Документ в целом, очень широкий, но чересчур амбициозный, и, самое главное, не достаточно привязан к бюджету и источникам финансирования. Как и в предыдущих Стратегиях национального развития, в нынешней Стратегии имеет место очень высокий дефицит финансовых ресурсов с неопределенными источниками финансирования.
Хочу открыто и честно признаться, что во многом сами международные организации — доноры виноваты в сложившейся ситуации, так как именно они с начала 2000-х годов поставили одним из условий предоставления внешней помощи принятие таких вот стратегий со стороны Правительства. Более того, они стали активно навязывать Правительству свое видение того, куда и как нужно развиваться.
Вот вам и результат – Правительство принимает стратегию с высоким дефицитом, ожидая финансовой поддержки доноров, которой, конечно же, недостаточно. При этом все это оформляется в красивые упаковки Целей Развития Тысячелетия или Целей Устойчивого Развития ООН, и прочих программ, которые не достаточно актуализированы на национальном уровне, не говоря уже о том, что у Правительства нет не ресурсов ни потенциала, чтобы достичь этих целей.
Как бы там ни было, нынешняя Стратегия — хороший и нужный документ, и команда Минэкономики привлекла лучших национальных экспертов для разработки Национальной Стратегии Развития Таджикистана на 2015 – 2030гг. и Среднесрочной Стратегии Развития на 2015 – 2020гг. Насколько возможно, нужно обеспечить реализм системы мониторинга, приоритезации, увязки индикаторов Нацстратегии со среднесрочной и ежегодной программой бюджета и программой госинвестиций.
По моему убеждению, такой малой стране, как Таджикистан, нужно оптимизировать и сократить ряд министерств и ведомств, пожирающих ограниченные бюджетные ресурсы и создающих море ненужной бюрократии. В отношении же данного вопроса, и в целях эффективной реализации мер Стратегии развития на 2015 – 2030гг., объединить Министерство экономики и Министерство финансов, — чтобы экономическая политика диктовала финансы, а не наоборот, как у нас, к сожалению, происходит.
«Любая интеграция должна быть на благо»
— Вот уже более 5 лет таджикские эксперты изучают плюсы и минусы вступления Таджикистана в Евразийский Союз. Что, на Ваш взгляд, сдерживает вступление республики в это интеграционное объединение?
— Народ Таджикистана, безусловно, искренне благодарен братскому народу и Правительству Российской Федерации – в первую очередь за обеспечение безопасности и за помощь в экономическом развитии. Однако я не хочу комментировать, кто и как долго обсуждает плюсы и минусы вступления в ЕАЭС, и хочу очень четко дистанцироваться дискуссию по этому вопросу от политики и взаимоотношений Таджикистана и России, которые, безусловно, имеют долгую историю.
Я экономист, и поэтому буду очень краток в ответе на данный вопрос. Евразийский союз — это региональное торговое объединение нескольких стран с населением около 300 миллионов, со слабо конкурентной продукцией, с ограниченными энергетическими и топливными ресурсами и значительной трудовой миграцией.
Все остальное вокруг Таджикистана — это рынки Китая, Юго-Восточной Азии и Ближнего Востока с населением более 2 миллиардов, самой быстро растущей в мире экономикой и самыми передовыми и конкурентными продуктами и технологиями. Если бы можно было бы сочетать ЕАЭС и ВТО, я бы двумя руками был бы «за».
Однако Правительство Таджикистана видит из опыта Кыргызстана, что все не так просто, и есть проблемы. Поэтому, думаю, ответ очевиден, и он не должен никоим образом политизироваться. Любая интеграция для Таджикистана должна быть на благо, в первую очередь, народу республики.
