Узбекистан, Ташкент – АН Podrobno.uz. В последнее время Афганистан вновь стал активно возвращаться в политическую повестку стран Центральной Азии, ставя новые угрозы и вызовы перед властями этих государств. Ключевых проблем несколько: строительство канала «Куштепа», который может оставить без воды сельское хозяйство Узбекистана, концентрирующиеся на севере страны всевозможные экстремистские и террористические организации, а также бедственное экономическое положение, стимулирующее поток беженцев и рост наркотрафика.

Узбекистан всегда ставил своей главной целью сохранение мира в регионе за счет переговоров с Талибаном при участии всех сторон, в том числе таких центров глобальной силы, как Россия и Китай, которые заинтересованы в стабильности региона, а не его хаотизации. И здесь власти следуют по двум главным трекам: дипломатическому и военному. В рамках первого наша страна участвует практически во всех переговорных форматах по Афганистану, а по второму – проводит активные военные учения, в том числе с соседями, а также закупает самое современное российское вооружение.

Стоит ли ждать агрессии со стороны боевиков из Афганистана в ближайшее время, способно ли строительство канала «Куштепа» спровоцировать боестолкновения с талибами и каким может быть решение афганской проблемы, корреспонденту Podrobno.uz рассказал директор Центра исследовательских инициатив Ma’no Бахтиёр Эргашев.

«Если оценивать возможность угрозы вторжения различных радикальных террористических группировок, которые в настоящее время располагаются на территории сопредельного Афганистана, то нужно понимать, что здесь есть несколько аспектов. Если брать конкретно 2023 год, середину августа, то, конечно, в этом году наступление через тот же Таджикистан уже невозможно, потому что там горная местность, которая осенью становится труднодоступной. Наступать по сухопутной границе между Афганистаном и Узбекистаном – это сумасшествие, поэтому никакие радикальные экстремистские группировки по этому участку сухопутной границы не пойдут», – отметил эксперт.

По словам Эргашева, граница между Афганистаном и Туркменистаном в этом отношении гораздо более доступная. Там нет гор, это пустынные пространства, которые в любое время открыты для вторжения и террористических рейдов. Поэтому данный вопрос нужно всегда разделять, понимая когда и через какие страны могут пойти боевики.

Если говорить в целом, добавил он, то, конечно же, скопление самого различного толка террористических организаций на территории Афганистана, начиная от вооруженных отрядов «Аль-Каиды», которые давно находятся здесь, и заканчивая отрядами «Ансаруллах», «Исламского движения Восточного Туркестана», «Катибат Имам Аль-Бухари» и «Катибат Таухид валь-Джихад», не несет ничего хорошего. Например, в последних двух организациях, в основном сосредоточены выходцы из Узбекистана, которые прошли через войну в Сирии и обладают боевым опытом. Различных экстремистских и террористических организаций в Афганистане на сегодня по самым минимальным подсчетам не менее 20. Есть некоторые экспертные оценки, которые говорят, что число террористических организаций на самом деле уже превысило 30.

«Поэтому, конечно же, есть возможность того, что скапливающийся потенциал террористических группировок и организаций в Афганистане может взорваться. В планах всех этих террористических организаций стоит главная цель – свержение светских режимов Центральной Азии и создание государств, основанных на нормах шариата. Эта опасность всегда была, есть и будет. Она висит над странами Центральной Азии и при любом анализе необходимо учитывать этот фактор», – подчеркнул собеседник.

Бахтиёр Эргашев заметил, что ситуация с каналом «Куштепа» может ухудшить отношения между Афганистаном и странами Центральной Азии, однако она не станет поводом для боевых действий.

«Несогласованное и во многом наглое начало строительства канала «Куштепа» в северном Афганистане с приходом к власти движения Талибан является очень серьезным сигналом. Афганистан – одна из четырех стран, находящихся в бассейне Амударьи. Он имеет и всегда имел свои квоты на получение воды из нее. В силу того, что военные действия на территории Афганистана не позволяли развивать ирригационные сооружения, страна не забирала полностью свою долю водных ресурсов в предыдущие годы», – сказал эксперт.

Со строительством этого очень серьезного ирригационного сооружения ситуация кардинально меняется. Теперь Афганистан имеет возможность забирать как минимум 10% стока воды Амударьи и отправлять ее через этот канал на орошение своих северных областей. Это очень серьезно повлияет на водный баланс в бассейне реки, а также на принципы распределения воды и установленные квоты.

«Строительство этого канала началось в каком-то полуподпольном режиме, когда страны, лежащие ниже по Амударье, не были уведомлены со стороны правительства Талибана о том, что они собираются строить канал. Разговоры об этом начались только тогда, когда первые десятки километров этого канала уже были построены. Это все создает очень неприятную ситуацию в регионе. Проблемы возникнут прежде всего у Узбекистана и Туркменистана, значительная часть сельскохозяйственных территорий которых питаются водами этой реки», – отметил Эргашев.

При этом он считает, что ситуация не станет поводом для развязывания боевых действий. Странам Центральной Азии нет необходимости решать эту проблему военным путем, нужны переговоры профильных структур как в Афганистане, так и в странах ЦА. Также к этому вопросу необходимо активно подключать Межгосударственную координационную водохозяйственную комиссию (МКВК), штаб-квартира которой расположена в Ташкенте и которая все последние 30 лет с той или иной мерой успешности решала задачи по координации водохозяйственной деятельности в бассейнах рек Амударьи и Сырдарьи, находила приемлемые решения для всех стран региона. Роль МКВК может стать ключевой на этом треке.

«Весь вопрос в том, насколько правительство Талибан готово к переговорам и компромиссам, к тому, чтобы координировать свою деятельность с другими странами бассейна Амударьи. Здесь возникает очень много тем, и все они сложные для переговоров. Трудно разговаривать с правительством Талибана, вести с ним переговоры, приходить с ними к консенсусу. Но это нужно будет делать, Центральная Азия не должна впадать в пучину водных войн. Мы должны научиться решать проблемные вопросы за столом переговоров и очень хотелось бы надеяться на то, что правительство Талибана готово к такому диалогу по поводу воды из Амударьи», – заметил собеседник.

При этом эксперт не разделяет мнение, что сейчас мир забыл об Афганистане и стремительно ухудшающейся ситуации в экономике этой страны.

«Я бы не сказал, что мир забыл об этой проблеме. Определенная гуманитарная поддержка через реализацию программ по поставке продовольствия в Афганистан со стороны ООН продолжается. Объемы этих поставок значительно снизились, но эта поддержка есть и нельзя говорить о том, что мир забыл об ухудшающейся экономической ситуации в Афганистане. Но проблема будет только усугубляться, если не решать вопрос кардинально», – отметил он.

По мнению Эргашева, кардинальное решение вопроса заключается в нахождении точек соприкосновения по нескольким трекам. Со стороны правительства Талибана должны быть выполнены те условия, которые были поставлены перед ним в самом начале, когда они только пришли к власти в августе 2021 года. То есть талибы должны сформировать инклюзивное правительство, в котором представлены интересы всех этнических и религиозных групп, решить вопрос с равным доступом женщин к услугам здравоохранения и образования, обеспечить их полноправное участие в общественной жизни.

«Сегодня у тех стран, которые готовы сотрудничать с Афганистаном, есть понимание того, что нерешаемые или нерешенные проблемы в Афганистане будут бить по другим, прежде всего по соседям. И проблема беженцев – только одна из них. Есть и другие. Это, например, наступление экстремистских и террористических группировок, которые расположены в Афганистане, все более усложняющиеся проблемы с наркотрафиком и целый ряд других угроз вплоть до поставок оружия, которого в Афганистане очень много, экспорта экстремистских и фундаменталистских идей, которые сейчас господствуют в этой стране», – сказал собеседник.

Эксперт добавил, что движение к переговорам должно быть двусторонним. Узбекистан в своей политике исходит из того, что Афганистан нельзя оставлять один на один с его проблемами. Весь вопрос в том, как помогать, какими должны быть объемы этой помощи. Вбухивать деньги в гуманитарные и продовольственные проекты – это одно. И совсем другое это то, что предлагает Узбекистан – обеспечить условия для модернизации, индустриализации и экономического роста Афганистана.

«Только такие кардинальные решения могут создать основы для того, чтобы Афганистан и его экономика получили внутренние стимулы для развития. Таким образом появились бы новые отрасли и возможности для того, чтобы страна могла самостоятельно развиваться и проходить путь экономической модернизации. Для этого нужно, конечно же, помогать. И проекты, которые предлагает Узбекистан, на это и направлены», – убежден Эргашев.

В частности, одним из ключевых проектов является строительство железной дороги «Мазари-Шариф – Кабул – Пешавар» с выходом на морские порты Пакистана – Гвадар и Карачи. Невозможно развивать экономику и реализовывать программы индустриализации, если нет современного транспортного сообщения, а железнодорожный транспорт был, есть и долгое время еще будет очень серьезным фактором обеспечения экономического роста.

Собеседник отметил, что цивилизация и экономический рост начинаются только тогда, когда в стране появляются железные дороги и их становится много, они соединяют регионы страны и ее саму с другими государствами. Поэтому этот стратегический проект имеет значение как для Афганистана, так и для стран-соседей и других государств, которые напрямую не граничат, но заинтересованы в том, чтобы использовать транспортно-транзитный потенциал Афганистана, заходить сюда со своими инвестициями, реализовывать проекты.

«Понятно, что очень нестабильная политическая и военно-политическая ситуация в Афганистане не способствует формированию благоприятного инвестиционного климата, и мы не видим крупных инвестиционных потоков. Их не будет пока не решатся проблемы, о которых мы уже говорили, – отсутствие внутриполитического диалога между различными группировками, национальными и этническими группами. Движение Талибан является главным проводником идей пуштунизации и это все наталкивается на сопротивление других этнических и религиозных групп Афганистана. Это не создает самого главного – основы для поиска консенсуса для формирования общественного диалога. И раздрай в Афганистане только продолжается», – отметил Эргашев.

По его словам, сейчас есть несколько форматов, в рамках которых для переговоров встречаются представители движения Талибан и другие страны – соседние государства и крупные внерегиональные державы. Это московская и дохийская площадки, а также узбекистанский формат.

«На самом деле пока ни одна площадка не сработала эффективно, так как внутриафганские силы не готовы к диалогу и взаимному учету интересов. Та же дохийская площадка, в рамках которой идут более активные переговоры, не дала каких-то серьезных подвижек. Московская площадка – нерегулярная, там тоже пока нет серьезных прорывов. Поэтому по большому счету не работает ни один формат», – считает собеседник.

Здесь, добавил Эргашев, нужно задуматься о формировании другой более крупной и общей площадки, где могли бы собираться представители не только противоборствующих группировок Афганистана, но и противостоящих друг другу групп стран вне Афганистана.

«Я имею ввиду группу западных стран, а также группу государств во главе с Китаем и Россией, центральноазиатские страны. На московской площадке нет представителей западных стран, в дохийском формате отсутствуют Россия и Китай. На таких разделенных площадках трудно договориться и прийти к каким-то общим решениям и договоренностям. Когда будет создана такая объединяющая площадка, пока неясно. В целом перспективы создания такой площадки очень туманны», – отметил он.

Эксперт также прокомментировал непрекращающиеся попытки США по созданию опорных баз на территории стран Центральной Азии, которые, например, могут использоваться в качестве аэродромов для беспилотников.

По его словам, после того, как коалиция западных стран во главе с США позорно бежала из Афганистана в августе 2021 года, она потеряла возможность прямого проецирования военной мощи на страны Центральной Азии. Военные базы США и союзников, расположенные в Персидском заливе, довольно далеко, поэтому военное влияние США в регионе после августа 2021 года сильно уменьшилось.

«Попытки Соединенных Штатов и ряда других западных стран увеличить свое военное присутствие в регионе через создание каких-то структур, контртеррористических центров, вполне понятны. Они хотят создать целый ряд подобных объектов, базирующихся на военной инфраструктуре ряда стран региона. Но это стремление наталкивается на то, что к этому не готовы сами страны Центральной Азии. Они не хотят новых военных баз западных стран на своей территории, потому что понимают, есть вторая сторона игроков – это в первую очередь Китай и Россия, которым абсолютно точно не нужны военные базы западных стран и прежде всего США на территории Центральной Азии», – подчеркнул он.

Эргашев добавил, что все это не способствует укреплению общей региональной безопасности и формированию хотя бы основ системы безопасности в Центральной Азии, а наоборот создает очень большие угрозы.

«Позиция Узбекистана закреплена в Концепции внешней политики республики. На территории Узбекистана не будут располагаться военные базы иностранных государств. Это принципиальная позиция, один из краеугольных камней внешней политики и политики безопасности нашей страны. Узбекистан не пойдет на нарушение этого принципа. Поэтому я не верю в то, что на территории Узбекистана появится военная инфраструктура западных стран», – заключил эксперт.