В первые годы независимости Казахстан сделал ставку на экспорт сырьевых ресурсов, однако и сегодня экономика страны по-прежнему зависит от добычи полезных ископаемых. Тем временем инфраструктура в республике ветшает, а запасы сырья сокращаются. Как подчеркивал президент Касым-Жомарт Токаев, для прогрессивного развития страны необходима диверсификация экономики, развитие обрабатывающей промышленности. Строительство «Нового Казахстана» невозможно в том числе без пересмотра договоров с транснациональными корпорациями, которым принадлежит значительная часть недр. Как укоренилась такая система и можно ли ожидать перемен в обозримом будущем, в интервью «Евразия.Эксперт» проанализировал заведующий отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ Андрей Грозин.

– АндрейВалентинович, какие ключевые проблемы сегодня можно выделить в экономике Казахстана и с чем они связаны?

– Одна из самых главных проблем сегодня – инфраструктура, которая досталась республикам региона от СССР. Она начинает сбоить, и с каждым годом эта проблема усугубляется. Если уходить в недавнюю ретроспективу, то достаточно вспомнить январский кризис 2022 г.: весь регион замерзал, а до этого еще был блэкаут.

Учащается количество техногенных аварий: инфраструктура просто не выдерживает того уровня нагрузки, который требует промышленность. Материальные потери от таких аварий также с каждым годом увеличиваются. С чем это связано? Старение, износ, отсутствие необходимых инвестиций, технологического сопровождения.

Сегодня уже понятно, что экономическая модель, которая принята во всех странах Центральной Азии и в Казахстане, не соответствует сегодняшним реалиям. А именно – передача всех мощностей иностранцам и жизнь на деньги, которые те платят за сырье. По факту, Казахстан обменивает ценный ресурс на стеклянные бусы.

– Насколько для Казахстана значима сфера добычи углеводородов и кто занимает лидирующие позиции на рынке добычи нефти в Казахстане?

– По официальной статистике, за прошлый год нефть составила более 52% от всего экспорта страны. Это сырая нефть, без учета продуктов более высоких переделов углеводородного сырья.

По данным «КазСервиса» за 2022 г., 70,5% всех добывающих мощностей в республике контролируют иностранные компании. Преимущественно это корпорации из США, Великобритании, Евросоюза. Хотя о «китайском засилье» сегодня говорят довольно много, по большей части китайские компании добывают несущественную часть на не слишком перспективных месторождениях. Даже национал-патриоты, которых очень будоражит эта тема, говорят о цифре 25%, и это максимум. Я думаю, процент намного ниже: это обусловлено особыми соглашениями, которые были достигнуты после вложения китайских денег в модернизацию трех казахстанских нефтеперерабатывающих заводов.

Три четверти нефти, которая транспортируется по Каспийскому трубопроводному консорциуму и по другим направлениям, например, через Каспий, не принадлежит Казахстану.

Нефть перестает быть казахстанской после того, как ее добыли из скважины и прошел электронный платеж, в соответствии с соглашениями о разделе продукции, которые, кстати, до сих пор засекречены. Chevron, TotalEnergies, Shell платят самую минимальную цену, которая только возможна.

Отмечу, что в металлургии можно наблюдать то же самое, хотя об этом говорят меньше. Продукция горно-металлургического комплекса уже давно разрабатывается не казахстанскими компаниями. При этом горно-металлургический комплекс по статистике 2022 г. составил 21% экспорта. Это, конечно, не 52%, но тоже значимая цифра. Если суммировать эти показатели, то окажется, что, во-первых, весь казахстанский экспорт – необработанное либо прошедшее только первые стадии обработки сырье. А во-вторых – все оно, мягко говоря, не казахское.

– Какую долю горно-металлургического комплекса Казахстана контролируют иностранные компании?

– Крупнейшие компании горно-металлургического комплекса зарегистрированы за рубежом либо принадлежат иностранцам. KAZ Minerals – Британия, «Казцинк» – Швейцария, ArcelorMittal – Люксембург. Это коснулось даже компаний, которые заявлены как казахстанские: «Казахмыс», Eurasian Resources Group (ERG).

«Казахмыс» формально сейчас является сингапурской компанией, а ERG – люксембургской. 5-10лет назад такое представить было сложно. Все владельцы уже давно не совсем граждане Казахстана: имеют паспорта других государств и платят налоги другим государствам.

Зависимость Казахстана от транснациональных компаний приобрела совершенно гипертрофированный размер. Этот процесс запустили в первой половине девяностых. Не будет преувеличением сказать, что система, при которой Казахстан перестал быть хозяином своих сырьевых ресурсов, сформировалась к началу 2000 г.

– Можно ли как-то построить новую систему и уменьшить зависимость от западных транснациональных корпораций?

– Просто так существующую систему не перестроить, она закреплена документально. В январе 2022 г. казалось, что Токаев начнет перестраивать старую систему: делать ее национально ориентированной, уходить от старых кабальных соглашений. Парадокс в том, что и сам он приложил руку к формированию этой системы: когда руководил МИД и когда занимал премьерский пост. Да и просто, будучи человеком из «двадцатки» первого президента, Токаев решал текущие задачи для того, чтобы эта система работала.

– В последнее время Запад активно пытается получить контроль над производством редкоземельных металлов в Казахстане. Так, немецкая компания HMS Bergbau AG планирует вложить $700млн в добычу лития в Казахстане после обретения контроля над местным предприятием.С чем это связано?

– Запад хочет в лице Казахстана найти альтернативу Китаю и России, создать новую минеральную базу: чтобы за четверть реальной цены выкачивать редкоземельные металлы. Они необходимы для гражданских и военных секторов промышленности Запада. Последняя демонстрация Китаем способности реально перекрыть поставки редкозема вынуждают Запад пытаться искать новые площадки, чтобы если не заменить, то хотя бы смягчить потенциальный дефицит.

Для казахстанской элиты, которая принимает решения, это, с одной стороны, продолжение многовекторной политики, когда «мы и с Москвой, и с Пекином, и с Брюсселем, и с Вашингтоном». С другой стороны, они не могут поступить иначе: это некая «страховка». Будучи связанным через транснациональные корпорации с Казахстаном и получая бонусы от дешевого казахстанского сырья, Запад будет менее заинтересован в том, чтобы изнутри раскачивать ситуацию, делать из Казахстана «вторую Украину». Продавая по дешевке свой никель, молибден и литий, казахи в какой-то степени защищают то положение, которое сейчас занимает республика.

Есть и личностный, субъективный аспект. Значительная часть казахстанских элит включена в мировую систему экономического распределения. Люди из исполнительной и законодательной власти имеют второе, часто не афишируемое, гражданство, учат в этих странах детей, имеют там недвижимость. Элиты рассчитывают, что Казахстан, оставаясь «ласковым теленком», который пытается сосать четырех «маток», останется в выигрыше. Уроки других стран не учат Казахстан. Это тоже укладывается в рамки стремления сохранить модель экономического развития страны, которую в самом Казахстане мало кто критикует.

Когда говорят о «колониальной зависимости», всегда имеют в виду либо русских, либо китайцев. Никто не говорит о том, что сейчас в республике работает система неоколониальной зависимости от стран Запада, реализуемая через сотрудничество с транснациональными компаниями. Такие вещи говорить в Казахстане опасно, и эти темы стараются не эскалировать.

Ожидать того, что нынешнее казахстанское руководство постарается эту систему поменять, можно, но это, скорее, похоже на восстание пчел против меда. Вся чиновничья вертикаль выстроена на философии абсолютной безальтернативности в отношении сложившейся системы.

– Не так давно власти Казахстана подали иски против Exxon и Shell. Возможно, это знаменует перемены?

– Система подачи исков в различные инстанции не нова: Министерство экологии или другие экологические ведомства периодически эти вопросы поднимали и при Назарбаеве. Стабильно раз в год такое происходит. Исход один: транснациональные корпорации с барского плеча сбрасывают какие-то деньги, совершенно ничтожные для них, но о кардинальном пересмотре ключевых договоренностей речь не шла и не идет.

Беседовала Ольга Вишняк