В условиях беспрецедентного давления Запада на Россию страны Евразийского экономического союза занимают в основном сдержанную позицию. Достаточно сказать, что ни одна из стран ЕАЭС с 2014 г. не присоединяется официально к контрсанкциям РФ в отношении Запада.
Вот Белоруссия. Она неизменно голосует в ООН против антироссийских санкций, вводит с середины 2021-го санкционные меры против стран-участниц ЕС и НАТО, причем эти белорусские меры ужесточены с середины марта с. г. Однако они обусловлены все же не столько политико-экономической солидарностью Минска с РФ в ходе её военной спецоперации на Украине, сколько усилением санкционного западного прессинга в отношении самой Белоруссии. А он, прессинг, связан с президентскими выборами в этой стране в 2020 г.
Но здесь хотя какая-то поддержка. А вот Казахстан в контексте нынешних событий вообще проявляет себя особняком. Власти этой страны демонстрируют едва ли не «прозападный» прагматизм в восприятии антироссийских санкций. Позицию Нур-Султана 1 апреля с. г. озвучил в Euractiv (медиа-сеть ЕС) Тимур Сулейменов, первый заместитель руководителя администрации президента РК. «Казахстан не будет инструментом для обхода санкций США и Евросоюза, – пообещал он. – Хотя мы входим в экономический союз с Россией и Белоруссией, мы также являемся частью международного сообщества». По словам Т. Сулейменова, Казахстан «менее всего хочет подпасть под вторичные санкции». Поэтому казахстанское руководство сделает «всё возможное, чтобы контролировать инвестиции от попавших в санкционные списки граждан и компаний».
Буквально вторит г-ну Сулейменову директор казахстанской «Группы оценки рисков» Досым Сатпаев: «Из пяти членов Евразийского союза три заняли антиукраинскую позицию: это Россия, Беларусь, Кыргызстан». По мнению эксперта, «это плохо», ибо Казахстан – «член ЕАЭС и ОДКБ». А со временем у руководства Казахстана, мол, возникнет вопрос: что делать, если эти структуры по мере усиления конфронтации РФ с Западом, будет восприниматься Россией «как некий аналог Совета экономической взаимопомощи, а ОДКБ – как организацию Варшавского договора?».
В этой связи у Нур-Султана, по оценке эксперта, два варианта. Первый: выйти из союза и стать наблюдателем или приостановить участие в ОДКБ. Второй: выйти из ЕАЭС и ОДКБ. Иначе «репутационные риски для Казахстана повысятся в разы».
Впрочем, удивляться таким словам не приходится. Еще 5 июня 2021 г. казахстанский МИД заявил, что членство в ЕАЭС и ОДКБ не обязывает эту страну дублировать внешнеполитические и внешнеэкономические решения, принимаемые РФ или другой страной-участницей этих структур. Показательно, что в других странах-членах ЕАЭС и ОДКБ на такую позицию не было никакой официальной реакции.
К политикам прислушиваются управленцы. Так, казахстанская сторона на днях официально отказалась от сотрудничества с группой российских компаний «Сбер» по цифровизации – об этом заявил Аскар Жамбакин, замминистра цифрового развития, инноваций и аэрокосмической промышленности. Чиновник пояснил: «В связи с геополитической ситуацией и пересмотром своих возможностей решено своими силами сделать платформу, привлекая казахстанские IT-компании». А ведь меморандум о сотрудничестве в этой сфере с РФ был подписан всего полгода назад, в сентябре 2021 г.
В русле избранного Нур-Султаном курса лежит и следующий факт: там фактически стали выступать за пересмотр статуса Каспийского трубопроводного консорциума (КТК), чтобы транзит нефти с казахстанского сектора Прикаспия по всей трассе КТК, включая Новороссийский экспортный терминал, минимально регулировался российской стороной.
Вот мнение казахстанского министра энергетики Болата Акчулакова, изложенное агентству Bloomberg 15 апреля: Казахстан «обеспокоен возможным влиянием» западных санкций на КТК. США и Великобритания запрещают ввоз российской нефти, и «многие покупатели не хотят иметь дела с этой страной». Значит, рассуждает казахстанский чиновник, КТК нужен некий «особый» статус, который бы позволил работать без опасения, что он будет ограничен санкциями против России. Поэтому ЕС, США, России и Казахстану, мол, необходимо «найти какие-то договоренности по КТК».
Какими могут быть такие договоренности, подсказывает предложение ряда экспертов казахстанской нефтяной отрасли: акционерам КТК нужно взять полное управление этой артерией на себя, «исключив всех российских «аффилированных» сервисников на терминале КТК в Новороссийске».
Косвенной иллюстрацией таких трендов является и то, что, по данным российских и грузинских источников, многие тысячи тонн российской нефти, добытой на севере Каспия, «застряли» во второй половине апреля в Батумском нефтетерминале из-за того, что казахстанский нефтяной бизнес, обладающий с 2008 г. этим терминалом, опасается косвенных санкций Запада. Хотя это сырье, доставленное по железной дороге (через Азербайджан и Грузию) на терминал, давно должно было уйти на экспорт.
Кроме того, Казахстан вместе с КНР, Азербайджаном и Грузией в конце апреля анонсировал ввод в действие в обход России нового железнодорожно-паромного маршрута «Китай – Германия», проходящего (после Закавказья) через Болгарию, Румынию, Венгрию, Словакию и Чехию.
Вот вам и стратегический союзник…
В этом контексте обращают на себя внимание подвижки в линии действий Минска. Там, очевидно, поняли, что под прессом Запада выжить в одиночку не получится. К концу апреля Белоруссия почти прекратила свой внешнеторговый транзит через порты Латвии и Литвы, переориентировав его, особенно экспорт нефтепродуктов, на порты Северо-Запада РФ.
Для товаров белорусского химпрома (их доля в стоимости экспорта РБ за переделы ЕАЭС – не меньше 40%) Евросоюз, похоже, даёт отдельный сигнал Минску: в новый пакет антироссийских санкций ЕС, действующий с середины апреля, включен запрет на импорт белорусских калийных удобрений в случае, если они поставляются транзитом через РФ. Но, по данным белорусского премьера Романа Головченко, этот основной экспортный продукт белорусского химпрома всё равно вывозится через РФ.
Что касается Армении, прозападный «крен» в отношении России официально не проявляется. В то же время МИД страны заявил 23 февраля, что «признание ДНР и ЛНР в повестке дня не стоит». А временный поверенный Украины в Армении Денис Автономов полагает, что Ереван пытается всё же дистанцироваться от политики РФ. На пресс-конференции 1 марта в Ереване он обратил внимание, что, когда в Совете ООН по правам человека (СПЧ) по инициативе России обсуждали внесение вопроса по Украине в повестку 49-й сессии СПЧ в Женеве, из 47 стран-членов 29 проголосовали за, а 13 стран воздержались, включая Армению. Это «первый случай за последние годы, когда Армения не поддержала Россию. Это хороший сигнал», констатировал диппредставитель киевского режима.
Есть у проблемы и еще один аспект. Во всех странах ЕАЭС не запрещается регистрация или перерегистрация зарубежных и совместных компаний/предприятий, вынужденных временно остановить бизнес в России из-за ужесточающихся антироссийских санкций. Это позволяет этим бизнес-структурам реэкспортировать в Россию свои товары, инвестиции и услуги через страны-партнеры РФ по Союзу. За счет таких возможностей, по имеющимся оценкам (середина апреля), полностью или частично свои позиции в России сохраняют до 60% зарубежных компаний, включая СП, приостановившие «прямой» бизнес в РФ. Эти возможности в России активно использует зарубежный и совместный бизнес особенно в сфере торговли, консалтинговых услуг, химпрома, легпрома, АПК. Словом, страны ЕАЭС в сфере экономики сохраняют в основном «непрозападное» реагирование на нынешнюю ситуацию.
Так сказать, в их политике проявляется максимальный прагматизм. Большинство союзников РФ по ЕАЭС и ОДКБ в современной обстановке пытаются наряду с КНР – и небезуспешно – не раздражать коллективный Запад однозначной поддержкой России. Но можно ли считать этот подход подлинным союзничеством, большой вопрос.
Читайте нас в: Яндекс.Дзен и Telegram
