— Как вы в целом оцениваете эту инициативу Китая? По-вашему мнению, «Один пояс – один путь» больше экономический или геополитический проект Поднебесной?

— Если оценивать глобально, то, на мой взгляд, это своего рода концепт геоэкономического доминирования Китая не только на просторах Евразии, но и в Африке и вообще  в мире. Я бы не делал из  этого трагедии – это объективная реальность. Китай – на сегодняшний день вторая экономика мира, а по оценкам экспертов, лет через десять, скорее всего, она  выйдет на первое место. Это просто нужно принять. Но подходить к сотрудничеству в рамках инициативы ОПОП нужно прагматично.

— Страны Центральной Азии могут от этого выиграть? Если да, то как необходимо действовать тому же Узбекистану?

«Один пояс – один путь»: суть проекта

Мне гораздо ближе подход, когда каждая страна, исходя из своих национальных интересов и потребностей, выборочно работает над теми или иными проектами в сотрудничестве с Китаем, Азиатским банком инфраструктурных инвестиций, Фондом Шелкового пути и с другими организациями.

Еще один крупнейший и важнейший для Узбекистана проект – строительство железной дороги Китай-Кыргызстан-Узбекистан. Не случайно, сразу  после прошедшего в Пекине саммита узбекский лидер Шавкат Мирзиёев по телефону обсудил со своим кыргызским коллегой Сооронбаем Жээнбековым ход реализации проекта.

Автомобильная дорога из Узбекистана в Китай протяженностью свыше 700 километров уже построена и введена в эксплуатацию, по ней уже перевозят первые грузы. Эффективность такого маршрута очевидна и разумеется, официальный Ташкент заинтересован, чтобы часть этого огромного потока грузов и товаров из Китая в Европу, в том числе в южную, а также на Ближний и Средний Восток, проходила через территорию Узбекистана. Поэтому такой проект важен и нужен для республики.

— Какие риски есть для стран-участниц проекта, в первую очередь, для узбекской экономики?

— Риски, разумеется, есть во всем. Они могут быть и глобального масштаба, и более локальные. К примеру, когда  будет построена железная дорога из Китая через Кыргызстан в Узбекистан и далее в Европу и на Ближний Восток,  то Узбекистан, конечно, получит огромные возможности для транзита грузов и товаров, но вместе с тем, по мнению ряда экспертов и аналитиков, это станет вызовом для только формирующегося среднего и малого бизнеса. Сейчас местные производители не испытывают серьезной конкуренции со стороны китайских товаров, но когда дорогу откроют, импорт из Поднебесной вырастет кратно, и этому необходимо будет что-то противопоставить.

А если рассматривать этот проект и его последствия глобально, то есть еще более серьезный риск. В древности и в Средние века Великий Шелковый путь имел огромное значение для развития современных стран Центральной Азии. Это ведь не просто торговый маршрут, по которому китайский шелк перевозили в Европу – это совсем примитивное и неверное определение. Страны, лежащие вдоль Шелкового пути, не просто обслуживали проходившие из Китая караваны — они сами возили по этому маршруту свои товары, произведенные на родине. То есть были полноценно интегрированы в это глобальную торговую сеть.

Сейчас есть риск того, что страны Центральной Азии рассматриваются в первую очередь именно в качестве обслуживающих инфраструктуру этого транзитного коридора и не более того.

Но такой подход никак не может устроить те государства, которые проводят форсированную индустриализацию. Страны ЦА, в первую очередь Узбекистан, заинтересованы в воссоздании того первоначального Шелкового пути, когда они были полноценными участниками этого экономического проекта и производили свои товары для торговли и на Востоке, и на Западе.

— Какова роль России в этом проекте? Не стоит ли ждать обострения конкуренции транзитных маршрутов и торгово-экономических объединений?

Норов: «Один пояс – один путь» даст Узбекистану выход к морю

Что касается геополитической конкуренции на этом фоне, то у меня беспокойства эта ситуация не вызывает. Сейчас Россия и Китай делят первое-второе место в списке внешнеэкономических партнеров Узбекистана – на их долю  приходится примерно по 18-19% товарооборота. Думаю, в среднесрочной перспективе этот баланс вряд ли изменится радикально в ту или иную сторону.

На мой взгляд, такие страны, как Узбекистан, в виду исторических, географических или политических особенностей просто не имеют права на какую-то одностороннюю однобокую направленность своих внешних контактов в сфере экономики, торговли и безопасности. Они вынуждены работать и с Севером и с Востоком – то есть с Китаем.

Помимо этого, сейчас еще активно развивается и южное направление. В случае реализации проекта Мазари-Шариф — Герат откроется выход к портам Аравийского моря, например к иранскому торговому плацдарму — порту Чабахар. А тут еще и Индия выступает в качестве крупного игрока и стратегического торгово-экономического партнера, так что вариантов для развития и сотрудничества очень много.

Попов: транзитный путь из Китая в Европу не лишен политических рисков