Сохранить или отказаться? О будущем русского языка в Киргизии.

Плевать на законы?

По словам депутата парламента от СДПК Ирины Карамушкиной, «закон “Об официальном языке” КР, который ранее гарантировал существование и хотя бы какое-то развитие русского языка, сейчас нарушается, причем намеренно». Проблема в так называемой коллизии законов – противоречии закона «Об официальном языке», принятого в 2000 году, закону «О государственном языке» от 2004 года. Так, если первый предоставляет депутатам парламента, членам правительства, а также приглашенным лицам «право выступать на заседаниях Жогорку Кенеша Кыргызской Республики и правительства Кыргызской Республики на официальном языке» (ст. 5) и осуществлять делопроизводство на любом из двух конституционных языков (ст. 12), то второй закон выбора не оставляет – только государственный (ст. 8, ст. 14).

Не замечать этого предпочитают не только депутаты, но и «учрежденный в целях обеспечения верховенства Конституции Кыргызской Республики на территории Кыргызской Республики, защиты конституционного строя, прав и свобод граждан» Конституционный суд, в своей практике отдающий однозначное предпочтение закону «О государственном языке», игнорируя закон «Об официальном языке» и отводя русскому роль нелюбимого пасынка.

Так, из решения Конституционной палаты Верховного суда КР от 28 ноября 2013 года № 12-р следует, что «понятия “государственный язык” и “официальный язык”, исходя из смысла Конституции, выполняют близкие задачи, но тождественными не являются», а применениеофициального «в сферах общественной жизни, в деятельности органов государственной власти и местного самоуправления осуществляется в тех случаях, когда применение государственного языка по существенным причинам затруднительно».

К категории «затруднительных» можно отнести случай с обсуждением намедни закона о «Плевании», вступившего в Киргизстане в силу с 1 января 2019 года. Во время заседания Жогорку Кенеша депутат, экс-председатель Национальной комиссии по государственному языку при президенте КР Рыскелди Момбеков обратился к экспертам-разработчикам с вопросом, как же перевести на государственный язык слово «плевок»? Ведь «в связи с законом о государственном языке заседания должны проходить на государственном языке». Вероятно, не получив ответа, нардеп призвал их «заглянуть в словарь Юдахина» – труд русского тюрколога 1940 года издания, превзойти который за годы развития государственного языка в Киргизстане так никому и не удалось.

Хирург сказал: «Будем резать»

Избежать сложившейся в киргизском законодательстве коллизии, названной нардепом Карамушкиной «вопиющим нарушением», можно, прибегнув к одному из десяти распространенных в юридической практике способов. Оппозицонер Азимбек Бекназаров предложил самый радикальный – изъятие из Конституции КР нормы об официальном языке, которое повлечет автоматическую отмену противоречащего закона. «Русский язык нам нужен, – поспешил объясниться оппозиционер, используя аргументационную базу тринадцатилетней давности. – Но как один из языков международного значения. Чтобы мы могли им пользоваться, когда выезжаем за пределы страны. Он должен преподаваться с детского сада как иностранный наряду с английским языком. А статус должен быть у него как у языка ООН – международный, наравне с английским языком».

Одним словом, перспективы русскому языку Бекназаров сулит туманные. Особенно если учесть, что даже сегодня количество часов, отводимых на изучение пока еще официального русского языка в школах, на порядок меньше, нежели английского. И это притом что служивший десятилетиями языком межнационального общения и средством коммуникации с миром сегодня он является для Киргизстана одним из факторов укрепления внешних политических, экономических и культурных связей в рамках интеграционных проектов ЕАЭС, ОДКБ, ШОС и пр. Но разве это довод, когда, по утверждениям оппозиционера, «кыргызский язык на грани исчезновения», а перевод документации с госязыка на официальный – «никому не нужное дело».

Кстати, чтобы язык был включен в список исчезающих языков ЮНЕСКО, на нем должны говорить около 100 тысяч человек, а не 4 миллиона, как в Киргизстане.

Ответ из параллельной реальности

Инициатива А. Бекназарова разделила киргизское общество на два лагеря – считающих ее «мыркымбайством» (мырк – унизительное прозвище некультурных, неотесанных, грубых людей. – О.Б.), и прогрессивным решением, способным вывести вопрос о развитии государственного языка из состояния стагнации.

52 подписи под официальным обращением к экс-генпрокурору А. Бекназарову по поводу предложения лишить русский язык официального статуса поставили руководители Общероссийской общественной организации «Кыргызский конгресс». Выступая от лица 680 тысяч трудовых мигрантов, ежегодно пополняющих бюджет Киргизстана на 2,5 млрд. долларов, авторы подчеркнули, что «около миллиона мигрантов с помощью русского языка зарабатывают себе на хлеб, кормят свои семьи, вносят огромный вклад в экономику страны», и призвали киргизских политиков «заняться конкретными делами, направленными на развитие экономики и улучшение жизни людей на местах», а «не превращать Кыргызстан в политическую экспериментальную лабораторию».

Ответ представителей киргизской диаспоры в России понравился не всем. В частности, лидер политической партии «Ак калпак» Улукбек Маматаев посоветовал работающим в России мигрантам не лезть во внутренние дела страны и заняться своими делами на чужбине. «Если хотите помочь Кыргызстану, тогда приезжайте и работайте здесь,– заявил он. – Мы же не умерли в Кыргызстане. Как-то работаем, живем, боремся, как можем». Обратим внимание: такие речи ведутся притом что Киргизстан является страной номер один в мире по доле дохода трудовых мигрантов в ВВП страны.

Политические игры с языком для Киргизстана, и так разделенного надвое по родоплеменному принципу, подобны игре с огнем. По мнению председателя Комитета содействия экспорту и логистике Торгово-промышленной палаты КР Кубата Рахимова, «раскачиваемая» проблематика имеет все шансы «стать триггером развития различных событий, как это было в других странах. Например, в Молдавии или Украине». И проблема тут вовсе не в 300 тысячах русских, «не желающих учить государственный язык», а в пренебрежении со стороны отдельных политиков интересами представителей собственного народа, связывающих свою судьбу с русским языком.

Беда в том, что даже сохранение конституционной нормы о языках Киргизской Республики не помешает законотворцам свести функции официального русского языка к критическому минимуму.