В марте в Астане состоялся саммит глав государств Центральной Азии. Некоторые эксперты поспешили назвать это событие «историческим» – последняя встреча в таком формате состоялась почти 10 лет назад.
Страны ЦА предпочитают взаимодействовать на двустороннем уровне, а состоявшийся саммит – это шаг на пути многостороннего взаимодействия. Ряд наблюдателей предполагает, что встреча в таком составе говорит о желании стран создать некое интеграционное объединение для решения региональных проблем и стимулирования экономик. Однако, по мнению экс-дипломата, директора Центра исследований Афганистана в Германии Азиза Арианфара, создание региональных проектов без участия других акторов едва ли представляется возможным из-за разницы экономических и политических моделей стран региона. Эксперт рассказал об особенностях взаимодействия стран Центральной Азии и активности внешних игроков в регионе.
— Господин Арианфар, недавно по инициативе президентов Казахстана и Узбекистана Нурсултана Назарбаева и Шавката Мирзиёева в Астане был проведен саммит глав государств Центральной Азии. Как вы оцениваете итоги саммита, в чем была выражена необходимость его проведения?
— Сегодня, в эпоху глобализации, именно регионализация является основной объединяющей тенденцией. Крупные державы – США, Россия, Китай – могут действовать сами по себе. Но небольшие страны, как правило, не могут функционировать самостоятельно, по этой причине создаются новые структуры.
Что касается саммита, главы государств стран ЦА обсудили вопросы региональной и международной повестки дня. В основном были затронуты вопросы внутрирегионального характера – это и экономика, и границы, и транспорт, и безопасность. Лидеры стран этого региона, несомненно, понимают, что они – часть мирового процесса, часть глобализации, и должны войти в новые структуры.
Идея о создании интеграционного объединения не новая. Вот, допустим, есть такое объединение, как Организация экономического сотрудничества, куда входят пять стран Центральной Азии, а также Азербайджан, Турция, Иран, Афганистан и Пакистан. Есть и Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), где вопросы тоже решаются в двустороннем формате.
Страны нашего региона сталкиваются со значительными трудностями при работе в многосторонних форматах. Их взаимоотношения выстраиваются преимущественно в двустороннем порядке.
Но тут есть несколько аспектов. Что касается глобального аспекта, странам региона приходится маневрировать между четырьмя крупными центрами силами – США, Россией, Китаем и Европейским союзом. Говоря о региональном аспекте, тут конечно, существует очень много игроков – это Индия, Пакистан, Иран, Саудовская Аравия, Турция, Корея, Япония. Это региональные игроки.
Конечно, идея о создании центральноазиатского объединения существует. Например, Казахстан очень сильно заинтересован в создании новых интеграционных структур. Лично президент Нурсултан Назарбаев настаивал на необходимости создании центральноазиатского экономического сообщества или союза. Но, к сожалению, эти идеи не продвинулись. Даже в рамках ШОС экономические и политические взаимоотношения базируются на двусторонних отношениях. Саммит, который прошел в Астане, – это шаг вперед.
— Почему главы государств ЦА провели саммит после достаточно длительной паузы? Ведь они не встречалась в таком составе почти 10 лет. Правда, президент Туркменистана не приехал, а отправил на саммит своего представителя…
— В значительной степени это стало возможным, на мой взгляд, после прихода к власти в Узбекистане Шавката Мирзиёева. Началась новая эпоха отношений между Узбекистаном и остальными странами региона, что является само по себе очень позитивной тенденцией.
Но, конечно, существуют и реальные предпосылки, которые вынуждают страны региона идти на объединение друг с другом. Во-первых, этот регион не имеет выхода к морям и открытому океану. Единственная страна, которая может их быстро соединить с теплыми морями, – это Иран. Но по ряду обстоятельств они не могут войти в стратегические отношения с Ираном – в первую очередь из-за США, которые агрессивно настроены против тех стран, которые тесно сотрудничают с Ираном. Также есть и фактор Саудовской Аравии, которая не заинтересована в расширении влияния Ирана.
Увеличивается численность населения региона, экономический рост недостаточен. По этой причине центральноазиатские страны вынуждены разрабатывать иные способы, позволяющие начать новые экономические тенденции, расширить экономические связи с разными игроками для того, чтобы выйти из застоя.
— Насколько перспективным выглядит создание интеграционного объединения стран ЦА без России или Китая?
— Сейчас сложно говорить о какой-то новой интеграционной структуре ЦА. Создание, например, военного союза пяти стран ЦА не представляется возможным без России. Интеграционное экономическое объединение без Китая и России тоже выглядит бесперспективным из-за финансового положения стран региона.
Страны региона заинтересованы в сбалансированной политике между Россией, Китаем, Европой и США.
Здесь речь идет о создании внутрирегионального объединения, которое координировало бы действия стран региона. С другой стороны, торговый баланс между странами ЦА находится на низком уровне. Сегодня регион нуждается в капиталовложениях, а для этого необходимо создать основу, инфраструктуру.
Что касается России, частные российские компании вложили около $20 млрд в экономику региона, в основном в Казахстан. А российское государство вложило в экономику Казахстана примерно $6 млрд. Но инвестиции Китая гораздо больше. США проявляли пассивность в этом вопросе. Но поскольку в последнее время отношения США и Пакистана ухудшились, создались условия для использования северного коридора, поэтому американцы вынуждены сближаться и с Узбекистаном и с Казахстаном. Поэтому ожидается, что американцы в ближайшем будущем будут более активными, в отличие от предыдущих лет. Но речь здесь не идет о стратегических альянсах между США и странами ЦА.
— Вы отметили внутрирегиональные препятствия для интеграции стран Центральной Азии. В чем они заключаются?
— Да, это так. Есть противоречия и разногласия между странами региона, многие из которых можно решить. Например, можно создать общее визовое пространство. Я в 2010, 2011, 2013 гг. посещал Таджикистан и от многих таджикских экспертов слышал, что им очень сложно въехать на территорию Узбекистана, навестить своих родственников, например, в Самарканде. А сейчас, после того, как [президент Узбекистана Шавкат] Мирзиёев провозгласил новую стратегию Узбекистана, этот вопрос практически отпадает, и уже граждане двух стран могут свободно посещать территории друг друга. В 1983 г. я, будучи студентом, дважды летал из Ташкента в Душанбе, а потом воздушное сообщение внезапно было приостановлено. Я помню, что в 1981 г. поездом из Термеза поехал в Душанбе, а в последние годы эти железнодорожные связи практически не существовали.
Между странами региона существовало очень много противоречий, проблем, которые они получили после распада Советского союза.
Между Таджикистаном и Узбекистаном существовали проблемы по некоторым вопросам, между Кыргызстаном и Узбекистаном существовали пограничные споры.
Что касается экономического аспекта, например, Туркменистан с Таджикистаном, Кыргызстаном не имеет экономических связей. Туркменистан – нейтральная страна, не состоит ни в каких военных и политических объединениях. С экономической точки зрения, Туркменистан очень сильно изолирован от региона, в основном продает газ и получает огромные доходы. Раньше свой газ поставлял в Россию, а сейчас в больших объемах поставляет в Китай.
Что касается других стран региона, например, численность населения Узбекистана составляет более 31 млн человек. При президенте Исламе Каримове страна не стремилась к развитию связей со странами региона. Шавкат Мирзиёев вынужден это сделать, поскольку население страны растет, и нужно привлекать в экономику новые инвестиции.
Когда Ш. Мирзиёев был в Китае, было подписано около 100 различных контрактов на сумму более $23 млрд. Вот, например, в течение почти 25 лет между Узбекистаном и Таджикистаном регулярно возникали разногласия. Ташкент выступал против строительства в Таджикистане гидротехнических сооружений, в том числе и Рогунской ГЭС, которая, по мнению покойного президента Ислама Каримова, является угрозой аграрному сектору региона. Но после визита Ш. Мирзиёева в Душанбе странам удалось договориться по ряду вопросов, в том числе и по вопросу строительства гидротехнических сооружений. Ш. Мирзиёев дал согласие на строительство гидроэлектростанции.
Можно сказать, что очень многие проблемы в двусторонних отношениях будут решены. Но что касается многосторонних отношений, то создание региональных проектов с участием только пяти стран региона – дело неперспективное.
— Но ведь в последние год-два обозначился, как вы отметили, ряд позитивных региональных тенденций…
Здесь нужно, чтобы все страны региона дали свое согласие. У каждой из этих стран различные экономические и политические модели. Например, Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан входят в ОДКБ, которая является действующей военной структурой, – и эти страны постоянно проводят учения. Но Узбекистан дистанцировался от этого военного блока, Туркменистан тоже не планирует туда вступать.
Что касается взаимоотношений между Казахстаном и Узбекистаном, во время правления Ислама Каримова отношения между странами были очень сложными. Дело в том, что И. Каримов никак не мог согласиться с тем, чтобы Н. Назарбаев стал лидером ЦА. Потому что все инициативы регионального характера постоянно исходили от Казахстана. Не надо забывать, что до прихода Ш. Мирзиёева единственной страной, имевшей определенный вес на международной арене, был Казахстан. Астана взяла инициативу по решению сирийского вопроса, в какой-то период казахи хотели решить нагорно-карабахскую проблему, Назарбаев постоянно выступал с инициативами по афгано-казахским отношениям.
А во время Ислама Каримова Узбекистан в политическом плане было изолированным государством, даже отношения с Ираном и Турцией были заморожены. Сейчас Узбекистан не только хочет развивать двусторонние отношения со всеми странами региона, но и хочет создать консультативный совет, который бы мог координировать взаимоотношения пяти стран ЦА.
— Какими вам видятся перспективы разрешения водных противоречий между странами региона?
— Сегодня Таджикистан и Кыргызстан обладают большими водными запасами, поскольку находятся у истоков Сырдарьи, Амударьи, Карадарьи, Зеравшана, Таласа и Чу. В 2007-2008 гг. регион испытывал засуху и как раз в этот период Кыргызстан и Таджикистан предложили ввести плату за воду, потребляемую Казахстаном, Узбекистаном и Туркменистаном. То есть страны верхнего течения готовы были обеспечить поля стран нижнего течения надлежащим количеством влаги в вегетационный период, но взамен должны были получить компенсацию. Однако страны нижнего течения выступили против такой инициативы. Сегодня огромное количество воды используется в Узбекистане, Казахстану достается мало воды.
Проблема с водой будет еще больше осложняться, потому что в последнее время Саудовская Аравия финансирует строительство крупных гидрообъектов в Афганистане для того, чтобы Ирану доставалось мало воды.
В таком случае Ирану придется больше брать воды из реки Гарирод, которая протекает через Афганистан, Иран и Туркменистан. Туркменистан же, в свою очередь, чтобы избежать острой нехватки воды, вынужден будет брать воду из Амударьи, а это означает, что Казахстану будет доставаться мало воды. Здесь, конечно, очень многие вопросы надо разрешить на региональном уровне. Но проблема в области воды остается нерешенной.
