Северная и Южная Корея договорились об участии северокорейских атлетов в Олимпиаде в Пхенчхане и заложили фундамент для дальнейших договоренностей.

Играм быть

Девятого января наконец-то состоялись долгожданные переговоры между Северной и Южной Кореей на высоком уровне. И, естественно, завершились успехом (учитывая специфику региона, без гарантий успеха их бы и не было).

Стороны договорились о том, что Север пошлет на Олимпиаду в Пхенчхан полноценную делегацию, состоящую из атлетов, чиновников, симпатичных девушек из группы поддержки, а также журналистов. Что, в свою очередь, является: а) шагом в сторону разрядки на Корейском полуострове и б) определенной гарантией того, что Ким Чен Ын не будет срывать южнокорейскую олимпиаду провокациями или угрозами нанести удар (угрозами, из-за возможности которых ряд западных стран еще не до конца определились на предмет того, будут ли они посылать своих дорогих во всех смыслах спортсменов на эти рискованные во всех смыслах Игры).

В Сеуле уже заявили о том, что готовы развивать успех и продолжать диалог с северными соседями на любые темы, включая обмены визитами родственников (членов семей, разделенных в ходе Корейской войны), меры по деэскалации ситуации, ракетно-ядерную программу.

Север пока молчит

И, по мнению американцев, станет молчать и дальше.

«Переговоры могут быть важными и значимыми, однако они, возможно, сосредоточатся лишь на олимпийском вопросе и больше ни к чему не приведут», — говорит советник Рекса Тиллерсона Брайан Хук.

В Белом доме не верят в готовность Ким Чен Ына вести конструктивный диалог с Югом, и считают, что диалог по Олимпиаде был вынужденной мерой «человека-ракеты», находящегося сейчас под серьезным давлением.

Некоторые эксперты согласны с этой точкой зрения. Опираясь на опыт аналогичного поведения северокорейского руководства в ходе прошлых кризисов, они считают, что Ким Чен Ын попросту хотел расколоть единый антисеверокорейский фронт.

Пхеньян использовал стремление Юга к переговорам для того, чтобы столкнуть Сеул и отказывающийся от переговоров Вашингтон. И теперь, когда фронт расколот, Ким Третий может играть на противоречиях союзников, как это успешно в свое время делал его отец Ким Чен Ир. Но не более того – эксперты уверены в том, что северокорейский режим принципиально не готов на равноправный диалог с идеологическими противниками на Юге.

Реформам нужны деньги

Однако если посмотреть на ситуацию без черно-белых оценок и предрассудков, то она окажется несколько более сложной. И перспективной.

Так, «кровожадность» Северной Кореи несколько преувеличена. Да, северокорейское руководство враждебно относится к Югу. Да, армия КНДР в любой момент готова нанести удар по Сеулу и другим южнокорейским городам. Однако мотивом этой враждебности уже давно не является желание Пхеньяна захватить Южную Корею – наоборот, агрессивное поведение северокорейских властей обусловлено страхом перед наступлением со стороны противников КНДР, куда входят Южная Корея, США, Япония. И Пхеньян играет мускулами лишь для того, чтобы показать противникам цену такого наступления.

Чем больше Северная Корея будет ощущать себя в безопасности (то есть чем более совершенным будет ее ракетно-ядерный потенциал, а также, чем менее агрессивным будет поведение и риторика южнокорейских соседей), тем более спокойно будет вести себя Пхеньян.

Что же касается самого режима, то он (опять же вопреки сторонникам черно-белого видения) отнюдь не является воплощением зла. Да, в КНДР с правами человека все весьма грустно. Да, там процветает культ личности. Да, там абсолютизм. Однако этот абсолютизм становится все более и более просвещенным. Ким Чен Ын на радость пекинских товарищей наконец-то начал проводить в стране комплексные экономические реформы по китайскому образцу. Которые уже привели к весьма неплохому росту ВВП (около 4-5%), а также резкому повышению сельскохозяйственного производства. И, судя по всему, Ким Третий останавливаться не намерен.

Задача перед ним стоит, мягко говоря, непростая. Основными угрозами для себя он видит аналоги ГКЧП и Тяньаньмыня, поэтому реформы будут идти поступательно, но осторожно. Кроме того, они требуют как минимум внешнеполитической тишины, а как максимум – финансово-технической поддержки извне. Именно поэтому Ким Чен Ын заинтересован в стимулировании межкорейского диалога, вплоть до возобновления совместных экономических проектов между Севером и Югом. Журналисты уже пишут о том, что Пхеньян, например, заинтересован в возобновлении работы совместной промышленной зоны в Кесоне.

Они пойдут другим путем?

Естественно, такие перспективы не радуют Соединенные Штаты, поскольку процесс межкорейского диалога проходит не под их контролем и даже без их участия (и винить в этом Вашингтон может лишь себя: Трамп сам отказался от диалога с Кимом, выставив последнему неприемлемые условия в виде полного ядерного разоружения). И теперь, как издевательски написала New York Times, «президент, который так привык быть в центре внимания, вынужден с задворок наблюдать за тем, как два давних врага начинают диалог». Он даже может переместиться на еще более дальние задворки: в случае успешного продолжения переговорного процесса США все больше и больше будут оказываться в изоляции в северокорейском вопросе. А в перспективе (если китайцы правильно разыграют карты) и во всех восточноазиатских делах.

И это плохая новость для России и стран постсоветского пространства. Ведь американцы свою стратегическую задачу по сдерживанию Китая с повестки дня не снимали. Если они будут терпеть фиаско в Восточной Азии, всегда можно усилить накал игры в Центральной Азии.

Например, выделить еще больше денег на финансирование нужных («правильных») центральноазиатских НКО (работающих против правительства), помочь местным радикалам и использовать иные средства для подрыва китайской концепции «Один пояс —один путь» и дестабилизации Синьцзяна.

А страны Центральной Азии окажутся побочными жертвами этой новой Большой игры. Если, конечно, не найдут способа в ней не участвовать.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции. ru.sputnik-tj.com