Визит Владимира Путина в Туркменистан подхлестнул слухи о возобновлении закупок Россией туркменского газа.

Первопричина текущего экономического тупика в Туркменистане – в отсутствии выхода на новые рынки сбыта природного газа. В результате Ашхабад все больше попадает в зависимость от теряющего интерес к центральноазиатскому газу Китая. Прежние стабильные партнеры Туркменистана – Россия и Иран – прекратили или ограничили объемы импорта туркменского газа, заметно усложнив положение Ашхабада.

Удивительный рост

Если взглянуть на официальные статистические данные Туркменистана, выясняется, что в 2016 г. экономика страны продемонстрировала рост в 6,2%, а в 2015 г. – 6,5%. Это притом что в 2015-2016 гг. внешнеторговый оборот (газ составляет 85% бюджетных поступлений страны) упал на 44%. Национальная валюта, манат, была девальвирована на 23%. Была прекращена продажа валюты в обменных пунктах (на черном рынке падение валюты продолжается). Инвестиции в основной капитал на фоне девальвации стагнировали в манатном выражении. Более чем наполовину упали цены на основной экспортный товар страны, природный газ.

После своего переизбрания в феврале 2017 г. президент страны Гурбангулы Бердымухамедов, напрямую избегая упоминания о бюджетном кризисе, дал ход упразднению социальных льгот для населения, фактически сворачивая все достижения закона «О бесплатном пользовании населением Туркменистана электроэнергией, газом, солью и водой» 1993 г.

Принимая во внимание, что властям пришлось испытать серьезный продовольственный кризис в зимнем сезоне 2016/2017, когда некоторые аналитики ожидали голодные бунты в стране, не совсем понятно, за счет чего Туркменистан зафиксировал экономический рост в 6,4% в течение первого полугодия 2017 г.

Парадоксальность вышеизложенных данных подкрепляется и событиями в энергетическом секторе Туркменистана, в особенности газовой промышленности страны, генерирующей подавляющее большинство экспортной выручки.

Охладевший интерес к туркменскому газу

После распада Советского Союза Туркменистан долгое время не мог восстановить прежние позиции и после болезненного спада 1990-х гг. к середине 2000-х гг. вывел добычу на уровень 40-45 млрд куб. м в год.

Однако после открытия в 2006 г. супергигантского месторождения Галкыныш («Возрождение»), второго по величине в мире, запасы которого, в зависимости от источника информации, оцениваются в 14-27 трлн куб. м, возможностям Ашхабада был дан мощнейший толчок.

К 2009 г. было завершено строительство газопровода «Центральная Азия – Китай», по трем веткам которого осуществляется экспорт туркменского газа. В 2013 г. в присутствии председателя КНР Си Цзиньпина была запущена добыча газа на месторождении Галкыныш. Так как первая очередь разработки Галкыныш предполагала выход на вилку добычи в 30 млрд куб. м, вторая – до 55 млрд куб. м, а в рамках Фазы 3 предполагалось довести добычу до 95 млрд куб. м, Туркменистан был в нескольких шагах от масштабной газовой экспансии. Однако что-то пошло не так.

Сперва заинтересованность Пекина в дальнейшем наращивании трубопроводного импорта из Туркменистана стала охладевать, в особенности после замедления темпов потребления газа в 2014-2015 гг. Учитывая строительство магистрального газопровода «Сила Сибири» и выход в 2017-2018 гг. на азиатско-тихоокеанский рынок ряда проектов СПГ, туркменскому газу в будущем придется выдерживать серьезную конкуренцию на китайском рынке.

Вследствие этого за ненадобностью был заморожен проект строительства четвертой нитки газопровода «Центральная Азия – Китай». Ведь даже имеющиеся три нитки используются лишь на 60%. Следующим шагом стал отказ «Газпрома» в январе 2016 г. закупать туркменский газ для реэкспорта по долгосрочному 25-летнему контракту, заключенному в 2003 г., из-за его дороговизны. Несмотря на падение европейских цен на газ вслед за нефтяными котировками, Ашхабад требовал $230-240 за 1000 куб. м. То есть больше, чем непосредственно цена голубого топлива на европейских рынках сбыта.

«Газпром» заявлял о своей готовности возобновить закупки туркменского газа, если цена на голубое топливо будет взаимоприемлема, однако дело вплоть до сегодняшнего дня дальше односторонних высказываний не пошло.

Стремясь к диверсификации экспортных потоков, Ашхабад переориентировал свое внимание на Иран, с которым в 2015 г. было заключено соглашение о поставках газа в обмен на инженерно-технические услуги и товары. Однако и с Тегераном не удалось оформить долгосрочное партнерство ввиду ставших хроническими невыплат задолженностей Национальной иранской газовой компании (НИГК). Так как переговоры не дали никакого результата, начиная с 1 января 2017 г. Туркменистан ограничил поставки природного газа в Иран, оставшись только с одним направлением сбыта природного газа – китайским.

В обход России и Ирана не получится

Внешнеполитическое ведомство Туркменистана активизировало деятельность по возможному подключению ресурсов Галкыныш к Южному газовому коридору, в частности, к газопроводу TANAP.

Однако из-за недостатка каких-либо юридически обязывающих договоренностей по правовому статусу Каспийского моря и неготовности Ирана предоставить свою территорию для строительства наземного газопровода, конечной целью которого бы стала Европа, вероятность появления маршрута доставки в обход России и Ирана ничтожна.

Туркменистан также рассчитывает на строительство газопровода TAPI (Туркменистан – Афганистан – Пакистан – Индия) мощностью в 33 млрд куб. м в год, однако и на этом фронте имеется ряд серьезных проблем. Ашхабад настаивает на том, что газопровод TAPI будет строиться исключительно силами «Туркменгаза», и другие компании не будут привлекаться к проекту – учитывая отсутствие опыта работы в столь масштабных проектах и тяжелое экономическое положение в стране, в течение ближайших лет маловероятно, что что-либо сдвинется с мертвой точки.

Туркменским властям рано или поздно придется реагировать на сужение возможностей и смягчить свой подход. В краткосрочной перспективе есть все шансы возобновить поставки в Иран. Для Тегерана это станет возможностью обеспечить поставки в северные регионы страны до тех пор, пока соответствующая газовая инфраструктура не будет выстроена. Для Ашхабада это возможность отойти от зависимости от Китая.

Также туркменским властям следовало бы присмотреться к возможности включить зарубежные компании, не обязательно западные мейджоры, в проект TAPI, если они хотят добиться его успешного воплощения в жизнь. Дальнейшее закручивание гаек лишь усугубит положение.

Виктор Катона, специалист по закупкам нефти MOL Group (Венгрия),