Поражения ИГИЛ (запрещенная террористическая организация) в Ираке и Сирии подхлестнули волну спекуляций: куда двинутся «осколки» разрушающегося халифата?

В июне Антитеррористический центр СНГ заявил, что из регионов боевых действий на Ближнем Востоке «в страны Центральной Азии экспортируется новая модель террористической и экстремистской активности». Тем самым подтверждаются мрачные прогнозы о вторжении ИГИЛ в Центральную Азию. Но является ли ИГИЛ главной грозой региону сегодня? Известный американский историк, специалист по исламу и Ближнему Востоку Даниэл Пайпс в интервью «Евразия.Эксперт» рассказал, почему ИГИЛ придет в Центральную Азию, каковы реальные масштабы угрозы, какие страны джихадисты могут взять под свой контроль в будущем и в чем причины взрыва исламизма в мире?

— Господин Пайпс, почему очагом нестабильности и рассадником терроризма стал именно Ближний Восток, и есть ли надежда на улучшение обстановки в этом регионе?

— Ближневосточная нестабильность – это результат тяжелого перехода региона к эпохе модерна. Его объясняют две проблемы: исторические трения между мусульманами и христианами, восходящие к зарождению ислама и острым различиям между современностью и исламскими традициями – как на уровне личности, так и общества. Пожалуй, мусульманско-христианские отношения – наиболее отягощенные среди всех крупных социальных групп в мире.

Однако есть надежда на их улучшение: проблемы сегодняшнего дня не обязательно должны перейти в день завтрашний. Ислам может быть модернизирован. Это будет длительный и сложный процесс, но я оптимист – это произойдет.

Я воспринимаю сегодняшний взрыв исламизма как темный период, после которого мусульмане придут к свету. Текущий период в некотором смысле сравним с христианскими религиозными войнами, которые бушевали в Европе в 1524-1648 гг.

— Сегодня кажется, что ИГИЛ повержена, но это, очевидно, не конец истории. Если говорить о долгосрочных прогнозах, будут ли Сирия или ее соседи в итоге под контролем террористами?

— Для меня слово террорист потеряло свое значение. Все так зовут своих врагов. Позвольте мне перефразировать: не террористы, а джихадисты.

У джихадистов большое будущее в Ливане, Сирии и Ираке, и они могут контролировать эти страны. Их соседи – Турция, Иордания и Израиль – могут защитить себя от анархии, но не от отдельных атак.

— На недавней встрече президенты России и США выразили готовность бороться с терроризмом в Сирии совместно. Вы верите в то, что США и Россия объединят усилия в борьбе с ИГИЛ в Сирии?

— Любой серьезный аналитик согласится, что реальная проблема в Сирии – это растущее иранское присутствие и борьба с ним со стороны суннитских государств. ИГИЛ (запрещенная террористическая организация – «ЕЭ») – это второстепенный сюжет.

Учитывая, что Москва фактически поддерживает Тегеран, а Вашингтон поддерживает суннитские государства, их противоречия будут преобладать по сравнению отдельными эпизодами тактической кооперации. Рассчитываю, что администрация Трампа будет поддерживать курдов и другие [группы], противостоящие доминированию Ирана.

— Иракская армия при поддержке США завершила операцию по освобождению Мосула от ИГИЛ. Собираются ли американцы теперь активнее вмешиваться в ситуацию в Сирии?

— По причине вторжения в Ирак в 2003 г. американцы ощущают особую ответственность за Ирак, но схожего чувства в отношении Сирии не испытывают. Кроме того, присутствие турецких сил и Отрядов народной самообороны [курдов] усложняет ситуацию в Сирии. Поэтому я ожидаю меньшего вовлечения США в Сирию, нежели в Ирак.

— Будет ли ИГИЛ наращивать присутствие в Центральной Азии? Возможен ли экспорт нестабильности из Сирии в центральноазиатский регион?

— У ДАИШ есть определенная история: делать слишком много и слишком быстро, наживая слишком много врагов и выплачивая большую цену за эти ошибки.

Принимая во внимание, что организация так и не выучила урок о необходимость создания альянсов и ограничения амбиций, она, вероятно, постарается дотянуться до Центральной Азии.

Сомневаюсь, что она добьется успеха, так как притягательная сила халифата уже подорвана и другие исламистские конкуренты имеют лучшие позиции [в регионе].

— Каковы риски дестабилизации ситуации в Афганистане с учетом активности ИГИЛ?

— Опять же, на мой взгляд, ДАИШ приходит в Афганистан с опозданием, ее ресурсы скудны, а дни расцвета уже позади. Сомневаюсь, что им удастся далеко продвинуться.

— Представляет ли ИГИЛ серьезную угрозу для стран Южного Кавказа — Азербайджана, Грузии и Армении?

— Она представляет угрозы джихадистской агрессии, как и в других странах, где большинство населения составляют мусульмане. Но она не сможет победить, как смогла в некоторых частях Ливии, Сирии и Ирака.

— Предположим, что «халиф», лидер ИГИЛ Абу Бакр аль-Багдади мертв, как об этом сообщают СМИ. Что будет дальше с халифатом?

— Другие фигуры в исламском мире, вероятно, поддадутся соблазну возродить титул лидера уммы. Президент Турции [Тайип Реджеп] Эрдоган или наследный принц Саудовской Аравии Мухаммед ибн Салман выделяются на стороне суннитов. [Рухолла Мусави] Хомейни или его преемник могут выступить со стороны шиитов.

— Каковы цели талибов в Таджикистане, Узбекистане и Туркменистане? Могут ли они предпринять серьезные попытки захватить территории этих стран?

— У Талибана слишком много вызовов «дома» в Афганистане и Пакистане, чтобы они могли выделить достаточные ресурсы на эти бывшие советские республики.

— Как предостеречь молодежь от вербовки в радикальные религиозные объединения и что делать, если это произошло?

— Им нужно предложить привлекательную нерадикальную версию ислама. Это огромная задача и она потребует времени [для своего решения]. Здесь нет короткого пути или серебряной пули. Множество творческих попыток обеспечить дерадикализацию провалились. Лучшее, что я могу предложить – это [организация] социального давления наряду с продвижением умеренных и современных толкований ислама.

— В мусульманском мире лицом к лицу сталкивают суннитов и шиитов. Какие силы заинтересованы в братоубийственной войне двух ветвей ислама?

— Это древний конфликт, который практически прекратился в современную эпоху, пока Иранская революция 1978-1979 гг. не вызвала его обратно к жизни. Хомейни пытался обратиться как к суннитам, так и к шиитам, но такие события как Ирано-иракская война ограничили его привлекательность для суннитов и превратили Иран в государство с сектантской внешней политикой. Я ожидаю, что возможный коллапс Исламской республики Иран существенно уменьшит конфликт суннитов и шиитов.

Беседовал Сеймур Мамедов, eurasia.expert