Через что пришлось пройти, прежде чем, начали восстаналиваться добрососедские отношения между странами.

3 сентября состоялись похороны скончавшегося накануне первого президента Узбекистана Ислама Каримова. 4 декабря в стране прошли выборы, на которых новым главой государства был избран Шавкат Мирзиёев. В период между двумя этими датами в таджикско-узбекских отношениях произошли определенные позитивные подвижки.

О том, как развивались отношения между Таджикистаном и Узбекистаном на протяжении 25 лет независимости, проанализировал таджикский политолог Рашид Гани Абдулло.

Не столь радужные отношения

Таджикистан и Узбекистан по характеру традиционной культуры и жизненному укладу своих народов являются самыми близкими друг к другу республиками Центральной Азии. В годы советской власти наиболее тесными экономические связи Таджикистана в регионе были именно с Узбекистаном. Через его территорию осуществлялась примерно со второй половины ноября и по конец апреля — начало мая, когда закрывались высокогорные перевалы, наземная связь южных и центральных регионов Таджикистана с северными районами республики. Через его же территорию обеспечивался выход республики на большое советское пространство.

С формальной точки зрения после обретения независимости отношения между двумя странами складывались как нельзя лучше. Согласно информации пресс-службы главы таджикского государства, дипломатические отношения между ними были установлены 22 октября 1992 года. В 1995 Ташкенте начало функционировать Посольство Республики Таджикистан. Договорно-правовая база двухсторонних таджикско-узбекских отношений, сформировавшаяся к настоящему времени, состоит из 111 межгосударственных, межправительственных и межведомственных соглашений и договоров в политической, торгово-экономической сферах. Достаточно регулярный характер имели встречи глав двух государств.

На деле, всё выглядит не столь радужно. Более того, начиная с 1993 года и особенно после 2000 года, они развивались не самым лучшим образом, пока не осложнились настолько, что, по состоянию на 1 сентября нынешнего 2016 года, их было впору квалифицировать как никоим образом не отвечающие коренным национальным интересам двух стран.

Цифровым индикатором такого положения дел стало снижающиеся показатели двустороннего товарооборота. В 2000г. он равнялся $500млн., в 2007 году сократился до $300 млн., к сентябрю 2014 он обвалился до $2,1 млн. О чём и было сказано 11 сентября 2014 года после встречи президентов Таджикистана Эмомали Рахмона и Узбекистана Ислама Каримовым на полях саммита глав государств — участников ШОС, проходившим в Душанбе. Как было тогда же отмечено, этот показатель без особых трудностей может быть доведён до $500 млн. Иными словами, экономические отношения между двумя соседними государствами оказались к 2015 году практически сведёнными на нет. Хотя сравнительно долгое время после обретения центральноазиатскими государствами своей независимости Узбекистан был основным торговым партнёром Таджикистана.

Политический кризис и гражданская война в Таджикистане

В эпоху независимости Таджикистан вступил будучи расколотым (с февраля 1990г.) политическим противостоянием различных регионально-политических элит в борьбе за верховную власть в республике. Подспудно противостояния начало набирать силу примерно с 70-х гг. прошлого столетия. В феврале 1990 г. оно впервые вылилось в открытую политическую схватку за власть, в ходе которой была предпринята попытка оттеснения от верховной власти в республике, в тех конкретных условиях – от руководства республиканской коммунистической партии, одних регионально политических элит, десятки лет обладавших ею, оппонировавшими им другими регионально-политическими элитами. Сама возможность перехода противостояния из латентной формы в открытую стала возможной в условиях начавшейся перестроечной деградации советской власти и государственности как таковых.

Попытка перехвата власти провалилась. Получив поддержку из союзного центра, прежние элиты сумели удержать занимаемые позиции. Но власть их уже не была полной. Заново её консолидировать они уже не смогли.

В соседних республиках те, кто накануне распада СССР находился у власти, сумели перехватить у оппозиции национально-возрожденческие лозунги, под которыми она выступала и завоёвывала симпатии населения. Обладая же реальной властью и соответствующими возможностями, они сумели на фоне быстро развивавшегося процесса ослабления власти союзного центра реализовать на практике большую часть этих лозунгов и, в ещё большей степени консолидировав в своих руках власть, вступить в постсоветскую эпоху отцами основателями новых независимых государств. В Таджикистане правившие элиты не смогли или не захотели адаптироваться к новым условиям и действовать так, как этого требовал исторический момент. Со всеми вытекающими из данного положения вещей последствиями – дальнейшим ослаблением власти правивших элит и их легитимности в глазах населения, усилением политического раскола общества.

После обретения независимости политический кризис в стране в течении считанных дней и недель вылился в политическое противостояние, принимавшее всё более жёсткие формы. В мае 1992 г. подпитывающие друг друга политическое противостояние на улицах и площадях республики и политическое противостояние в стенах парламента, сопровождавшееся нарастающей деградацией исполнительной власти, трансформировалось в гражданскую войну. Важнейшим её политическим результатом стало решение ещё в ходе первой и наиболее ожесточённой фазы вооружённого противоборства (май-начало декабря 1992г.) вопроса о власти – стоявших прежде у её руля региональные элиты сменили другие, проявившую большую политическую динамичность, региональные элиты.

В конце августа 1992г. президент Узбекистана Ислам Каримов направил письмо в Совет Безопасности ООН с предложением этой организации вмешаться в ситуацию в интересах нахождения выхода из того тяжёлого положения, в котором оказался Таджикистан. К этому времени в Узбекистан хлынул большой поток беженцев из Таджикистана, что не могло не создавать те или иные трудности для страны. Продолжение войны было чревато ещё большим потоком беженцев. Оно же было чревато распространением нестабильности за пределы Таджикистана, в том числе и на Узбекистан, где в то время также не везде было достаточно спокойно и стабильно.

Послание Ислама Каримова послужило основой для обсуждения положения в Таджикистане в Совете Безопасности ООН и последующим направлением специальной миссии по установлению фактов. Череда последующих ООН-вских решений привела к развёртыванию в республике миротворческой миссии этой организации.

С 16 ноября по 2 декабря 1992г. в Арбобе, что под Худжандом, прошла XVI сессия избранного в советское время Верховного Совета республики 12 созыва. Помимо депутатов, которые сами по себе представляли различные политические силы страны, в работе сессии приняли участие и полевые командиры обеих противоборствовавших сторон, а также представители тех оппозиционных политических партий и организаций, которые не будучи прямо представлены в парламенте, занимали те или иные должности в структурах исполнительной власти того времени. В зале присутствовали и политические фигуры, не входившие ни в одну в одну из ветвей власти, но игравших заметную роль в политических процессах того времени. На сессии президентское правление было заменено на парламентское, а руководителем парламента и, соответственно, главой государства был избран Эмомали Рахмон.

Эти и другие решения сессии были скреплены целованием государственного флага всеми его фактическими участниками, в том числе и полевыми командирами обеих сторон, что обеспечивало легитимность принятых решений. Война продолжалась ещё четыре с половиной года, но легитимность принятых в Арбобе решений никогда не подвергалась сомнению со стороны оппозиции. Свой вклад в успешное завершение сессии и начало работы новоизбранного правительства в Душанбе внёс и Узбекистан.

Как осложнялись отношения между странами

Казалось, всё говорило о том, что отношения между двумя соседними республиками и дальше будут развиваться по восходящей. К сожалению, уже через некоторое время отношения стали складываться не совсем так, как того ожидали в Таджикистане. Поначалу, пока ещё как-то глухо, стали поговаривать о трениях между руководством двух стран, в основе которых лежало фактическое, вопреки тому, что декларировалось официально, нежелание одной из сторон видеть в другой равного политического партнёра. К их чести, эти трения никак не педалировались в публичном пространстве.

Такое положение вещей сохранялось примерно до конца 1995г., когда отношения между Таджикистаном и Узбекистаном стали входить в полосу нарастающего и открытого взаимного отчуждения. Для них стало характерным напряжённость. Иногда меньшая. Временами большая. Но всегда, ввиду образовавшихся постоянных болевых точек, явно ощущаемая.

Одной из таких точек стала сфера энергетики. Сложившаяся в советское время модель использования энергетических ресурсов предусматривала преимущественное снабжение республик региона в многоводный летний период электроэнергией, производимых гидроэлектростанциями Таджикистана и Кыргызстана. В это период ГРЭС богатых углеводородами республик проходили плановые техобслуживание, ремонт, модернизацию и пр. мероприятия. В зимний, маловодный период наблюдалась обратная картина. Теперь большая часть нагрузки по снабжению электроэнергии выпадала на ГРЭС, а на ГЭС-ах Таджикистана и Кыргызстана. проводились ремонто-профилактические, модернизационные и прочие работы. Параллельно шло накапливание воды в водохранилищах.

Накануне распада СССР быстрыми темпами осуществлялась газификация республик региона. В Таджикистане к этому времени газификация республики за счёт поступления природного газа из Узбекистана достигла своих пиковых значений.

В первый период после распада СССР прежняя система продолжала, как бы по инерции, функционировать, но уж не так слажено, как в прежние времена. У каждой республики стала складываться своя модель экономического развития, в которую прежняя модель использования энергетических ресурсов региона, базировавшаяся на сотрудничестве и учёте взаимных интересов, не вписалась, да и не могла вписаться. По разным причинам. В том числе и по такой сугубо меркантильной как плата за ресурсы. Республики низовьев центральноазиатских рек считали, что за поставляемую нефть, нефтепродукты и газ бедным на эти ресурсы республикам региона необходимо платить справедливую цену. В то же время, они не испытывали особого желания также относиться к водному потенциалу рек региона, настаивая на том, что их воды являются божьим даром жизненного значения, а посему никак не могут быть товаром.

Пока проблемы политического свойства между руководством Таджикистан и Узбекистана не накопили некоего критического уровня, возникающие в сфере энергетики более или менее оперативно находили своё решение. В начале января 1996 г. в самые морозы неожиданно прекратились поставки природного газа из Узбекистана. Следствием стал коллапс всей системы отопления в городах и посёлках республики. Именно тогда, в первый раз в республике столкнулись с тем, что впоследствии стало обыденным для неё в зимнее время явлением – перегрузкой электросетей и авариями на линиях электропередач.

В конце 2009 г. Узбекистан вышел из объединённой энергосистемы Центральной Азии. Какие бы резоны не стояли за этим решением, для Таджикистана оно обернулось большой проблемой. Энергетически север страны оказался оторванным от южных регионов страны — основных производителей электроэнергии. Стало невозможным осуществить и переток электроэнергии из Туркменистана, выразившего готовность поставлять её в Таджикистана, через территорию и энергосистемы. Но нет худа без добра. В кратчайшие сроки были изысканы средства и протянута ЛЭП Юг-Север и, тем самым, создана независимая единая энергосистема республики.

У энергетической проблемы в таджикско-узбекских отношениях был и другой аспект – категорическое неприятие Узбекистаном стремления Таджикистана утилизировать немалый, второй по величине после РФ, гидроэнергетический потенциал своих рек. К настоящему времени республике удалось реализовать лишь два проекта ГЭС средней мощности – строительство 1-й и 2-й Сангтудинских ГЭС на реке Вахш. Возведение первой из них было доведением «РАО ЕЭС» до логического конца начавшегося ещё в советские времена строительства ГЭС. Сангтуда-2 была возведена с нуля при финансовом и техническом содействии Ирана. В отношении этих проектов вето Узбекистана не сработало.

В конце 2011г. полностью прекратились поставки природного газа из Узбекистана. Но в этом случае говорить о политической подоплёке не приходилось. В самом Узбекистане существуют проблемы обеспечения населения природным газом, особенно в зимний период.

Другой болевой точкой были и остаются поныне транспортно-коммуникационные проблемы. Когда в Таджикистане заполыхала гражданская война, в Узбекистане сочли необходимым полностью свернуть в интересах обеспечения своей безопасности авиасообщение между двумя странами. В Таджикистане и, вне всякого сомнения, в самом Узбекистане, эта мера рассматривалась как временная. Но…Война закончилась в 1997г. В 2000г. завершился переходный период от войны к миру. А регулярного авиасообщения между двумя странами как не было, так и нет.

Таджикистан имеет лишь один железнодорожный выход во внешний мир – через Узбекистан. Примерно с последней трети 90-х гг. прошлого столетия стали возникать проблемы с транзитом грузов по железной дороге для Таджикистана через Узбекистан. В 2010г. дело дошло до фактической многомесячной блокады транзита железнодорожным сообщением грузов для республики. Таджикская сторона вела активные дипломатические действия, направленные на разрешение возникшей проблемы.

Важным фактором, способствовавшим нормализации ситуации, стало содействие Ирана, весьма эффективное, чему способствовали два обстоятельства. Иранские бизнесмены, чьим интересам железнодорожная блокада Таджикистана стала наносить ущерб, обратились к властям своей страны с просьбой поспособствовать решению их проблем.

Ещё одной болевой точкой стала затруднённость гуманитарных контактов. На протяжении почти всех 90-х гг. проблем в этом вопросе практически не было. Граждане Таджикистана и Узбекистана спокойно перемещались в обоих направлениях. Хотя с мая 1992г по июнь 1997г. в стране шла гражданская война, какие-либо препоны, обусловленные соображениями безопасности, на пути свободного безвизового посещения Узбекистана гражданами Таджикистана попросту отсутствовали. Но уже после подписания межтаджикских мирных соглашений поездка в Узбекистан стала сопровождаться всё усложнявшейся процедурой перехода пограничных КПП с узбекской стороны. Логическим завершением процесса осложнения двусторонних отношений в данном направлении стало введения в начале 2000-х гг. по инициативе узбекской стороны визового режима между двумя странами. Параллельно с этим процессом разворачивался и процесс минирования границы с узбекской стороны. Объективным поводом послужили предпринятые в 1999-2001гг. вооружёнными структурами ИДУ действий по проникновению со своих база в Афганистане на территорию Узбекистана.

Как бы там ни было, введение визового режима, не лучшим образом сказалось на гуманитарных связях двух республик. Минирование границ обернулось подрывами на минах мирных граждан, в половине случаев со смертельным исходом для них. В конечном итоге, и введение визового режима и минирование границ отрицательно сказались на всей совокупности двусторонних таджикско-узбекских отношениях.

На осколках Советского Союза

Сложный, то и дело переходящий в напряжённый и даже конфликтный характер отношений Узбекистана с Таджикистаном, был обусловлен как тем, что объективные предпосылки конфликтогенных проблем, сложившиеся ещё в советское время, с распадом СССР никуда не делись, так и тем, что новое время добавило новые факторы и проблемы.

Политическое и экономическое пространство, доставшееся обеим республикам в наследство от предшествующей эпохи, было всего лишь осколком советского, хорошо интегрированного в политико-идеологическом и экономическом плане, пространства. Но эта интеграция была выстроена таким образом, что она эффективно и полно связывала бывшие советские республики по вертикали с центром советской сверхдержавы и, в гораздо меньшей степени, по горизонтали друг с другом.

Все административные границы между союзными республиками Центральной Азии были абсолютно искусственными, а сами они представляли собой продукт этно-политической инженерии бывшего союзного центра. В результате этой инженерии народы региона стали разделёнными. В наибольшей степени таким разделённым народом стали таджики, оказавшиеся, к тому же, лишёнными своих исторических политических, экономических и культурных центров.

Республики региона находились и в далеко неодинаковых условиях, с точки зрения обладания земельными, водными, углеводородными энергетическими и прочими ресурсами. В этом отношении Таджикистан сильно уступал Узбекистану.

В советское время такой и подобные ему диспаритеты, благодаря регулирующим действиям союзного центра, не провоцировал особых проблем. За исключением отдельных случаев, когда дефицит земли или воды на некоторых территориях, административно находящихся в различных республиках, становился причиной возникновения локальных конфликтов. В большей степени такие конфликты у Таджикистана возникали с Киргизией, в частности там, где сходились территории таджикского Исфаринского и кыргызского Боткентского районов, на почве дефицита земли и воды. В случае возникновения угрозы разрастания таких конфликтов в нечто более серьёзное, центр брал на себе его урегулирование. При этом, снятие напряжения никак не означало окончательного разрешения конфликтов. Хотя бы уже потому, что высокие темпы роста население на этих территориях, помноженное на крайне незначительную миграционную мобильность населения в советское время, вело к ещё большему дефициту земли и воды и, как следствие, к воспроизводству конфликтных ситуаций.

В советское время Таджикистан имел лишь один экономический значимый наземный выход во внешний для него мир – по железной дороге через территорию Узбекистана. Через Узбекистан же осуществлялась железнодорожная связь центральных и южных районов республики с его промышленно развитым северным регионом. В зимний период — с ноября по май, когда высокогорные перевалы и подступы к ним заваливало снегом, автомобильная связь Юга и Центра с Севером республики, как уже было отмечено, также осуществлялась через территорию Узбекистана. В свою очередь, железнодорожная и, в достаточно большой степени, автомобильная связь узбекской части Ферганской долины с остальной территорией Узбекистана осуществлялась через её таджикскую часть.

Фактически сложившаяся уже в советское время транспортно-коммуникационная взаимозависимость Таджикистана и Узбекистана до распада СССР никак не ощущалась как сколько ни будь значимая проблема. Но, как свидетельствует уже постсоветский опыт, она стала таковой для Таджикистана, имевшего меньше собственных возможностей для её разрешения. Что же касается Узбекистана, то к настоящему времени, построив альтернативную железную и автомобильную дороги, свою транспортную зависимость от Таджикистана он сумел преодолеть.

С распадом СССР и обретением Таджикистаном и Узбекистаном независимости конфликтогенные предпосылки, доставшиеся им наследство от советских времён, довольно быстро трансформировались в реальные проблемы, отрицательно сказывающиеся на двусторонних отношениях. Произошло это, во многом, силу вполне объективных факторов.

С уходом в небытие СССР ушёл в небытие и союзный центр со всеми своими функциями и возможностями, позволявшие ему разрулировать и улаживать конфликтные ситуации между входящими в состав одной большой страны союзными республиками. В новых условиях у последних не оставалось иного выбора, кроме как рассчитывать, при возникновении конфликтных ситуаций, прежде всего, на свои собственные возможности и ресурсы. Таких возможностей и ресурсов у Таджикистана было намного меньше, чем у Узбекистана.

Обретение независимости запустил сложный и противоречивый процесс становления бывших союзных республик в качестве независимых государств. В отношении постсоветских центральноазиатских республик можно говорить о трёх основных векторах данного процесса. Два из них – распад бывшего единого советского политико-идеологического и экономического пространства, а с другой, сознательно осуществляемое политико-идеологическое и экономическое обособления новых постсоветских государств региона от бывшего союзного центра, был аналогичен такому же процессу в других бывших национальных союзных советских республиках. Но, в отличии, например, от стран постсоветской Балтии, в Центральной Азии имел место и многомерный процесс взаимного и конфликтного обособление друг от друга республик региона.

Распад единого экономического пространства начался ещё в советское время, как следствие запущенных в эпоху перестройки экономических реформ, затеянных бывшим союзным центром. Распад единого политического пространства был инициирован там же – сначала обособлением от него РСФСР в июне 1990г., а затем событиями 19-21 августа 1991г. в Москве. Республики региона никоим образом не были причастны к распаду ни первого и ни второго. Объявление ими своей независимости было не более чем реакцией на политические изменения в Москве и решения, принятые российским президентом Борисом Ельциным и его командой. Целенаправленное обособления республик региона от бывшего союзного центра после августовских событий 1991г. также было реакцией на соответствующее его стремление отрезать их от себя как ненужное и вредное для него мягкое подбрюшье, по известному солженицинскому определению.

Что же касается обособления друг от друга республик региона, то каждая страна сконцентрировалась на решение собственных экономических проблем на новой рыночной основе, руководствуясь исключительно собственными же национальными интересами. В этих условиях прежние ценностные установки, такие, например, как недопущение возникновения в сфере экономики конфликтных ситуаций, а при необходимости и взаимовыручка и взаимная поддержка фактически на безвозмездной основе, перестали работать.

Реальный опыт свидетельствует – обособление постсоветских республики друг от друга было тем необходимым и неизбежным условием, при наличии которого и стало возможным их становление в качестве независимых государств. В этот период в каждой из республик произошло формирование некоей национальной государственной идентичности. В Таджикистане пришли к тому, что новое независимое государство таджиков через тысячелетие восстанавливает связь с государством Саманидов, стольным городом которого была Бухара, а деловым и одним из культурных и научных центров Самарканд. В Узбекистане ровно таким же образом пришли к тому, что независимое постсоветское узбекское государство восстанавливает связь с империей Тимура, столицей которого был Самарканд. Формирование этой государственной идентичности с апеллированием к древнему прошлому не могло не вызывать и действительно вызывало негативные чувства у обеих сторон.

В это же время происходило преобразование прежних административных границ между бывшими советскими республиками, фактически условных и не всегда точных, во вполне государственные границы, конкретно разделявшие страны региона, в том числе и колючей проволокой, и стенами, и даже минами, как в случае с Таджикистаном и Узбекистаном. Этот сложный процесс со многими спорами и взаимными территориальными претензиями до сих пор порождает разного рода конфликты, нередко сопровождающиеся силовыми действиями.

Наконец, следует отметить и то, что сам процесс обособления был и формой противостояния с соседями, призванным способствовать сплочению населения вокруг собственного руководства и идей, которыми оно руководствуется при строительстве своего независимого государства.

Выше уже упоминалось, что одной из болевых точек в таджикско-узбекских отношениях стала энергетическая проблема. Практически сразу же после распада СССР и обретения независимости Таджикистан стал испытывать дефицит энергоресурсов. Он усугублялся дефицитом финансовых ресурсов и дефицита возможностей по закупке и устойчивой доставки необходимых республике энергоресурсов извне. В первой половине 2000-х годов ситуация с дефицитом электроэнергии в стране обострилась настолько, что у неё не осталось иного выбора, кроме как самым серьёзным образом заняться вопросом создания возможностей по утилизации своих немалых гидроэнергоресурсов.

Проблемы, которые закалили

Таджикистан, как более заинтересованная сторона, постоянно прилагал усилия для выхода из состояния политического противостояния по энергетическим, транспортно-коммуникационным и прочим экономическим и гуманитарным проблемам. Опыт, в том числе и самого Таджикистана, сумевшего остановить войну, выйти на мирные соглашения и собрать воедино фактически распавшейся к сентябрю-ноябрю 1992г. страну, свидетельствует — нет таких проблем, которые нельзя было бы разрешить в режиме диалога. С полным основанием это заключение можно отнести и двусторонним таджикско-узбекским отношениям.

В этих отношениях энергетическая проблема заняли особое место, став, в какой-то мере, символом тупиковой ситуации, в которой оказались отношения двух соседних стран. Они стали заложником непреклонности обеих сторон в стремлении стоять до конца на своих позициях. С одним нюансом. Таджикская сторона, как заинтересованная в реализации своих проектов, неоднократно предлагала через диалог найти взаимоприемлемое решение проблемы.

Таджикские власти стремились к достижению взаимопонимания с узбекскими властями по спорным и конфликтным вопросам. В частности, для снятия опасений по поводу возможного использования строящихся Рогунской ГЭС и других гидроэнергетичеких объектов на реках Таджикистана в сугубо политических целях узбекской стороне предлагалось самой принять в реализации этих проектов и вхождение, на этой основе, в менеджмент их строительства и последующей эксплуатации пропорционально доли её участия. Однако все приглашения к конструктивному диалогу долгое время заканчивались ничем.

По иному и быть не могло. Диалог, тем более конструктивный, может состояться лишь при наличии у обеих сторон конфликта реального желание воспользоваться этим инструментом для его разрешения. Такое желание появляется тогда, когда становится очевидным, что дальнейшее поддержание конфликтной ситуации теряет смысл, не ведёт к достижению преследуемой цели, или когда возможности сторон уравниваются, или же радикальным образом меняются внутренние или внешние условия (или и те, и другие, одновременно), в контексте которых развивается конфликт по той или иной проблеме.

У Таджикистана реальное желание конструктивного диалога с Узбекистаном по критически важным для него энергетическим и транспортно-коммуникационным проблемам наличествовал, ибо неразешённость этих проблем негативно сказывалось именно на нём. У другой стороны долгое время такой потребности в конструктивном диалоге по этим и разным другим проблемным для двусторонних отношений попросту не было. Узбекистан обладал целым набором преимуществ, в число которых входило и склонность внешних сил, имеющих свои интересы в регионе и способных оказывать влияние на входящие в него страны, учитывать именно его позицию и интересы.

Такое положение дел сохранялось примерно до второй половины 2014г. К этому времени стало очевидным, что Таджикистана не только не намерен отказываться от планов по утилизации своих гидроэнергетических проектов, но и успешно доведя до конца реализацию проектов обеих Сангтудинских ГЭС, сконцентрировал на строительстве Рогунской ГЭС собственные силы и возможности. Иными словами, жёсткое неприятие Узбекистаном намерений Таджикистана возводить гидроэнерегоетические объекты не привели к желаемым результатам и, соответственно, стали утрачивать свой смысл.

Транспортная блокада 2010 г. привела к тому, что, Таджикистан, сфокусировавшись на обретение альтернативных возможностей, сумел существенно снизить остроту транспортно-коммуникационной зависимости. Важным транспортным выходом во внешний мир для него стала автомобильная дорога на Китай и дальше по Каракорумскому шоссе в Пакистан и к портам этой страны. Мосты, построенные через Пяндж, открыли транспортные возможности на южном направлении. На северном направлении основным стал автотранспортный коридор через Кыргызстан с выходом на Казахстан и Россию. Осуществляющиеся в настоящее время проекты строительства железных дорог в Афганистане открывает возможность для Таджикистана выйти через них на железные дороги Туркменистана и Ирана и далее на другие направления. Таким образом альтернатива железнодорожному выходу через Узбекистан за пределы региона в больший внешний мир становится всё более реальной.

Происходящие изменения стали понемногу снижать энергетическую и транспортно-коммуникационную зависимость Таджикистана и, как следствие, уравнивать возможности сторон и формировать основу для конструктивного диалога.

К этому времени практически завершился и процесс обособления бывших советских республик региона с имманентно присущей ему конфликтогенностью в отношениях между ними. Он выполнил свою задачу по способствованию их становлению в качестве состоявшихся постсоветских национальных государств. Для них теперь объективной необходимостью стало налаживание взаимодействия в нахождении совместными усилиями ответов на внутренние социально-экономические и внешние политические вызовы, исходящие, в том числе, от различных наднациональных проектов самой разной идеологической и политической направленности. Вызовов, угрожающих их стабильности, безопасности, а также суверенитету и независимости.

Все названные изменения и сложившийся тревожный для государств региона фон и привёл к тому, что где-то с середины 2014 г. стали намечаться первые реальные позитивные подвижки в таджикско-узбекских отношениях. В сентябре 2014г. на полях проходившего в Душанбе саммита ШОС встреча и переговоры глав государств Таджикистана и Узбекистана были несколько более содержательными и плодотворными, нежели обычно. Некоторые позитивные результаты не замедлили сказаться. Если на 1 сентября 2014г. товарооборот между двумя странами составил всего лишь $2,1 млн., то уже в следующем 2015г. он достиг $12 млн., за 8 месяцев уже нынешнего 2016г. уже $41,9 млн. Однако ему все ещё далеко даже до $300 млн. 2007г.

Проблем с транзитом грузов для Таджикистана по железным дорогам Узбекистана практически были сняты. В вопросах же энергетики и визового режима особых подвижек не произошло.

Переход на диалог

Небыстрые темпы нормализации отношений объяснялись, прежде всего, инерцией прошлого. Достаточно сильной, чтобы напряжённость в отношениях оказалось способной самовоспроизводиться, несмотря на то, что объективные её предпосылки, как было отмечено выше, стали понемногу сходить на нет.

Одним из факторов, причём не совсем последних по своему значению, обуславливавших воспроизводство напряжённости в отношениях Узбекистана с государствами Центральной Азии, в целом, и Таджикистаном, в частности, являлись особенности выстраивания покойным президентом Исламом Каримовым отношений своей страны с внешним для неё миром. Он придерживался существенно разнящихся между собой подходов при выстраивании отношений с внешним миром за пределами Центральной Азии и с соседями по региону.

При выстраивании отношений с государствами большого внешнего мира главным для Ислама Каримова было обеспечить Узбекистану, опираясь на потенциал страны, положение равноправного партнёра и не допускать даже малейшего ущемления суверенитета и независимости своей страны. В общении же с соседями по региону он фактически воспроизводил модель поведения старшего брата, каковыми, по сути дела, и были руководители Узбекистана для своих коллег по региону в советские времена. Но с одним различием. Крупнейший политик позднесоветской Средней Азии, многолетний руководитель Узбекистана Шараф Рашидов стремился быть не старшим братом-ментором, а, опираясь на статус Узбекистана, как четвёртого по реальному потенциалу и первой из неславянских республик СССР в политическом и не политическом рейтинге прежней большой страны, представителем общих интересов перед союзным центром.

В советские времена такое позиционирование себя руководством Узбекистана не вызывали отторжения у соседей по региону. К тому же, и союзный центр тоже достаточно внимательно следил за тем, чтобы не возникало чрезмерных разногласий между Ташкентом и другими столицами республик тогда ещё Средней Азии. После распада СССР, когда в бурно развивавшемся процесс взаимного обособления бывших союзных уже Центральной Азии не осталось места общим интересам, никому уже не хотелось быть младшим братом. Попытки же настаивать на этом прямо вели к возникновению конфликтных ситуаций.

При сохранении политических реалий, сложившихся к середине 2014г., начавшаяся смена парадигмы отношений между Таджикистаном и Узбекистаном, обусловленная как практическим завершением процесса их полного взаимного обособления и становления в качестве состоявшихся государств, так и сформировавшимися новыми вызовами и угрозами стабильности и безопасности обоих государств, в том числе и извне, могла продолжаться небыстрыми темпами ещё неопределённо долгое время. Однако сама жизнь внесла в эти реалии свои коррективы и начавшийся двумя годами ранее процесс изменения характера таджикско-узбекских отношений стал развиваться более быстрыми темпами. Во всяком случае, контакты на высоком уровне между Таджикистаном и Узбекистаном резко интенсифицировались. Возникший диалог стал разворачиваться, прежде всего, вокруг всё тех же основных водно-энергетических, транспортно- коммуникационных и гуманитарных проблем в двусторонних отношениях.

Первые плоды диалога

Необходимой политической основой для предметного разговора по названным проблемам стал новый раунд общеполитического таджикско-узбекского диалога, начавшийся 3 сентября с.г. В этот день, для участия в траурных мероприятиях по случаю смерти и похорон президента Ислама Каримова в Самарканд прибыл глава таджикского государства Эмомали Рахмон. Тогда же состоялся и его первый контакт с премьер-министром Шавкатом Миризиёевым в качестве наиболее вероятного преемника Ислама Каримова на посту главы государства.

Дальнейшими контактами на высшем уровне стали телефонный разговор 5 октября Президента Эмомали Рахмона с Шавкатом Мирзиёевым, уже как с и.о. президента и 5 декабря с ним же как с новым главой узбекского государства. В ходе первого телефонного разговора была подтверждена готовность сторон как к продолжению открытого и широкого диалога, так и, фактически, к поэтапному снятию препятствий на пути широкого сотрудничества. В ходе разговора был обсуждён весь комплекс таджикско-узбекских отношений и перспективы их развития.

Помимо прямых были и опосредованные контакты двух лидеров, важнейшим из которых стал визит министра иностранных дел Абдуалазиза Комилова в Душанбе, где он был принят президентом Эмомали Рахмоном. В ходе состоявшейся беседы стороны обсудили конкретные направления сотрудничества сторон. Таковыми были обозначены их активное конструктивное взаимодействия в нахождении положительных решений актуальным для Таджикистана гидроэнергетическим, транспортно-логистическим и гуманитарным проблемам. Была подчёркнута и необходимость поддержания наметившегося развития позитивных тенденций в двусторонних отношений, в целом.

Визит Абдулазиза Комилова в Душанбе стал рубежным, в том смысле, что обозначившееся ещё в сентябре 2014г. изменение подходов узбекской стороны к развитию отношений с Таджикистаном не только будет продолжено, но и получит дополнительный импульс. Подготовительным этапом к нему стала встреча с ним его таджикского коллеги Сироджиддина Аслова 15 сентября в Бишкеке на полях заседания Совета министров иностранных дел государств участников СНГ. В ходе встречи министры в предварительном плане обсудили, по сообщению департамента информации МИД РТ, «широкий круг вопросов двустороннего и многостороннего характера, а также перспективы взаимовыгодного сотрудничества между двумя соседними странами». На основе результатов этой встречи двух министров и дальнейшей предварительной работы и были определены упомянутые выше вопросы и проблемы, сотрудничество по которым могло привести к значимым результатам уже в ближайшей перспективе.

Достигнутый уровень взаимопонимания между лидерами двух стран по вопросам, касающихся развития двусторонних отношений, угрозам и вызовам стабильности и безопасности каждой из них, а также региону, в целом, стимулировали конкретную работу по преодолению всё ещё имеющихся трудностей, мешающих приведению таджикско-узбекских отношений в состояние, отвечающих интересам обеих сторон.

Диалог по гуманитарной проблематике вёлся по её главным на данный момент составляющим — визовому режиму и возобновлению авиасообщения между двумя странами. Развернувшийся предметный разговор по этим вопросом говорит о том, что, в отличии от прежних времён, уже обе стороны в равной степени заинтересованы в нахождении приемлемых им решений. Хотя бы уже потому, что в устранении препон нормальному общению заинтересованы сотни тысяч сотни тысяч, если не больше людей по обе стороны границ, тесно связанных прямыми родственными отношениями.

Сразу же выяснилось – за годы, что прошли с момента введения визового режима, отношения между двумя странами стали обременять столько всего наносного, что в одночасье избавиться от них попросту не представляется возможным. 25 октября на специально созванном брифинге Чрезвычайный и Полномочный посол Узбекистана в Таджикистане Шокасым Шоисламов сообщил, что в середине следующего месяца Ташкент посетит экспертная группа из Таджикистана для обсуждения со своими узбекскими коллегами ряда вопросов, включая и касающихся «…облегчения передвижения граждан на пунктах пропуска на границе,… передвижения жителей приграничных районов, упрощение процедуры получения виз и другое». По поводу отмены виз он сказал: «Возможно, окончательное решение по данному вопросу будет приниматься после того, как появится уверенность в исчезновении угрозы проникновения радикальных групп из Афганистана». Понятно, что ситуация в Афганистане ещё не скоро стабилизируется, следовательно, отмены визового режима в скором будущем не предвидится.

Как представляется, стремление не спешить с отменой виз обусловлено не только опасениями по поводу «проникновения радикальных групп из Афганистана». По всей видимости, оно обусловлено и неизбежными для узбекской стороны трудностями с адаптацией к возможным последствиям самого разного рода быстрой отмены визового режима и быстрого же восстановления довизового уровня посещения Узбекистана гражданами нашей республики.

В сложившихся условиях, узбекская сторона пошла более приемлемым для себя путём некоторого упрощения процедуры получения виз и смягчения всего процесса перехода границы на контрольно-пропускных пунктах. И действительно, уже в октябре текущего года, по отзывам тех, кто в это время посетил Узбекистан, сама атмосфера перехода через границу заметно изменилась в лучшую сторону.

Что же касается возобновления ависообщения, то переговоры по этому вопросу оказались более результативными. 2 ноября министр транспорта Таджикистана Шерали Ганджалзода в своём выступлении перед депутатами нижней палаты парламента сообщил о завершении подготовки представителями Таджикистана и Узбекистана проекта межправительственного соглашения по возобновлении авиасообщения между двумя странами. 8 ноября таджикские СМИ, со ссылкой на генерального директора авиакомпании «Узбекистон хаво йуллари» Валерия Тяна, сообщили, что рейс между Ташкентом и Душанбе будет включён в её летнее расписание 2017г.

Началу работы специалистов и ответственных лиц двух стран по водноэнергетическим вопросам, предшествовало знаменательное событие. 29 октября в Таджикистане перекрыли русло реки Вахш и приступили к строительству плотины Рогунской ГЭС. Сделано было это публично, при непосредственном участии главы государства Эмомали Рахмона и в присутствии всего таджикского правительства, всего депутатского корпуса и представителей общественности.

Десять лет назад Таджикистан уже был готов перекрыть реку. Но тогда ввиду проблем с нахождением источников финансирования и воздействия неблагоприятных внешних факторов он был вынужден отложить исполнение своего намерения. Придав перекрытию масштабный публичный характер, руководство республики как бы давало понять всем, что теперь обратного хода в реализации проекта не будет, что на этот раз оно твёрдо настроено довести начатое дело до его логического завершения.

На этом фоне 16 ноября состоялась встреча министра иностранных дел Республики Узбекистан Абдулазиза Камилова с первым заместителем заместителя министра энергетики и водных ресурсов Республики Таджикистан Султона Рахимзода. Стороны обсудили вопросы рационального использования водно-энергетических ресурсов в центральноазиатском регионе. То обстоятельство, что стороны вообще обсуждают эти вопросы и обсуждают их в спокойном тоне, не вынося их на публику, свидетельствует о желании найти точки взаимопонимания, следовательно о серьёзности намерений выйти из состоянии открытого конфликта. Пока ничто не говорит о возможности достижения скорых прорывных решений на данном направлении.

Лучшими выглядят перспективы более быстрого решения вопросов, связанных с делимитацией и демаркацией границы между двумя государствами и последующего их правового закрепления. Эти вопросы обсуждались 14 ноября в МИД Республики Узбекистан с таджикским послом в этой стране Содиком Имомом. Уже 16 ноября министр иностранных дел Узбекистана Абдулазизи Камилов принял в Ташкенте заместителя министра иностранных дел Таджикистан Махмадшарифа Хакдода и обсудил с ним эти же вопросы. Источник ИА «Азия Плюс» в правительстве Таджикистана подчеркнул, что у таджикской и узбекской сторон есть настрой до конца года поставить точку в вопросе делимитации и демаркации границы между двумя странами.

15-18 ноября вопросы делимитации и демаркации межгосударственной границы обсудили рабочие группы Правительственных делегаций Республики Таджикистан и Республики Узбекистан в ходе своей рабочей встречи, прошедшей в Ташкенте.

Подводя итог всему вышесказанному можно отметить, что в период с 3 сентября по 5 декабря этого года в двусторонних таджикско-узбекских отношениях наметились зримые позитивные подвижки.

Активизировавшийся конструктивный диалог дал первые плоды. Хочется надеяться, что этот тренд будет устойчивым и выведет отношения между двумя странами на уровень, отвечающий их коренным национальным интересам. news.tj