— Владыка, несколько лет назад в Таджикистане образовалась самостоятельная Душанбинская и Таджикистанская епархия, что изменилось после этого нововведения?

— Епархия здесь была образована в 2011 году решением Священного Синода Русской православной церкви по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла. Меня сюда назначили через год после решения об образовании Среднеазиатского митрополичьего округа и в его составе самостоятельной Душанбинской и Таджикистанской епархии. До этого момента храмы в Таджикистане входили в Ташкентскую епархию, но в силу объективных причин приезжать сюда Ташкентскому архиерею не всегда удавалось. Местная православная община, по сути, жила своей жизнью; многие традиционные для русской православной церкви обряды были утрачены. Епископ – ответственный за приход, с греческого языка переводится как «надзиратель», так вот такого надзирателя, следящего за порядком в приходе, здесь не было.

Например, были упущения в проведении богослужений, пасторской и хозяйственной деятельности. Пришлось везде наводить порядок. Работы было очень много, но трудности возникли именно с кадровыми специалистами: не было певчих, регентов и штатных иподьяконов. Нужно было создавать в приходах епархиальные традиции. Мы начали с детей, которых собрали со всех региональных православных приходов; организовываем выезды на природу, знакомим с местными достопримечательностями Таджикистана. Конечно, не забываем и о пожилых прихожанах, многие из них находятся в бедственном положении, мы стараемся оказывать им материальную помощь. Многие прихожане нашего храма вызывают особое восхищение: они не предали Таджикистан, остались здесь и даже вдали от исторической родины чтут свои православные традиции.

Кстати, своей пастве я часто ставлю в пример таджиков-мусульман, которые также никогда не предают свою религию и соблюдают все традиции. Даже под гнетом богоборческого советского режима они сумели сохранить свою веру, твердо хранят свои нравственные устои, умеют почитать духовных наставников, родителей; у них крепкие, многодетные семьи. Всему этому нынешние православные могут у них поучиться.

— Православная паства в Таджикистане до сих пор сокращается, из-за того что русскоязычное население продолжает покидать республику, или этот процесс замедлился?

— Конечно, церковь продолжает терять своих прихожан из-за их отъезда, впрочем, в последние годы состав паствы несколько поменялся. Если раньше большую часть прихожан составляли люди преклонного возраста, то сегодня в храм приходит молодежь. Это радует. Кроме того, я считаю, что поток эмигрантов из Таджикистана может сократиться по той причине, что Россия сейчас испытывает ряд экономических проблем; в такие кризисные моменты люди, как правило, всегда едут в обратном направлении: с севера на юг. Надеюсь, что многие из тех, кто уехал из Таджикистана, вернутся. Потому что Таджикистан — их родина, они любят эту страну, тоскуют о ней, и менталитет у русскоязычного населения, которое родилось и выросло здесь, во многом отличается от менталитета коренных россиян.

— В столичном храме в последние годы появились семинаристы, какую работу они здесь выполняют?

— Заочное отделение для семинаристов здесь было еще до моего приезда в Таджикистан, но раньше к ним приезжали преподаватели из Ташкентской семинарии, теперь преподают местные священнослужители, в том числе и я. Работы они здесь пока никакой не выполняют, находятся в процессе обучения. Также у нас есть богословские курсы по православной вере, на которых могут обучаться все желающие христиане, но пока их посещают только пожилые прихожане; к сожалению, молодежь еще не так активно тянется к православным знаниям.

— Какую общественную работу РПЦ проводит в Таджикистане?

— Меня приглашают участвовать в общественных мероприятиях российские и другие дипломатические миссии, тем самым я свидетельствую им нашу православную веру.

В прошлом году мы организовали и провели на достойном уровне конференцию «Христианство и ислам». Проходила она в Исмаилитском центре, в очень красивом, замечательном здании. Возглавлял конференцию митрополит Ташкентский и Узбекистанский Викентий. Наряду с представителями исламской и православной религий мы пригласили ученых и гостей из Москвы, Бишкека и Ташкента. Ключевой темой нашего мероприятия стала история совместного сосуществования мусульман и христиан, в том числе и на примере Таджикистана. Теперь мы хотим перевести такие конференции в формат ежегодных Иоановских чтений, названых в честь святого праведного Иоанна Русского. Этот святой был в плену у мусульман, и люди, исповедующие ислам, почитали его святым. Для нас это яркий пример того, как христианский праведник своей жизнью смог оказать влияние на окружающих его мусульман. У мусульман и христиан на самом деле много точек соприкосновения. В свете последних событий в мире, связанных с превратным пониманием ислама, в связи с участившимися террористическими актами, ответственность за которые берут на себя экстремистские организации, прикрывающиеся религией, мы должны объединить усилия всех людей доброй воли в делах милосердия и борьбе с неприемлемыми для нас явлениями.

Кроме того, я вхожу в Общественный совет Таджикистана, на заседаниях которого могу высказывать свое мнение. Правда, в последнее время, к моему величайшему сожалению, по независящим от меня обстоятельствам мне не удается принять участие в заседаниях Совета – то я отсутствую в Душанбе, а в последний раз заболел. В общем, всегда стараюсь участвовать в мероприятиях, куда меня приглашают. Я открыт к общению.

— Могут ли мусульмане посещать православный храм в Душанбе?

— Посещать храм могут, но молиться вместе нам запрещают каноны, причем молиться не только с мусульманами, но и с католиками, протестантами и представителями других религий. Сейчас в современном мире стало модно говорить о том, что нужно все религии объединить, но я считаю, что такая точка зрения совершенно неправильная. Единство у нас может быть в общении, в братской любви и милосердии, мы не должны отказывать в милостыне мусульманину только потому, что он придерживается другой веры, и наоборот. Но в вопросах веры мы должны быть принципиальны.

Конечно, мусульмане могут пользоваться святой водой из нашего храма, освященным маслом, которое помогает при болезнях. Единственное, что меня не устраивает, – это тот факт, что иногда к нам приходят за церковными свечами, водой или ладаном местные колдуны и люди, посланные от них. Такие случаи бывают. Это надругательство над святынями и большой грех как для христиан, так и для мусульман. Даже если колдуны утверждают, что занимаются белой магией. Белая магия — это прикрытое зло, и она губит больше людей, чем так называемая черная магия, потому что притупляет чувство опасности.

— Есть какие-либо различия между работой православных храмов в государствах, где подавляющее большинство жителей мусульмане, и работой храмов на территории России?

— Православные храмы в Таджикистане почти ничем не отличаются от российских. Ну разве только тем, что в нашем храме теперь некоторые прошения на богослужении произносят на таджикском языке.

Присутствуют ограничения в миссионерской  деятельности: по законодательству Таджикистана мы не можем проповедовать православие среди местного населения. Еще есть ограничения, в соответствии с которыми дети до определенного возраста не могут посещать храмы и мечети. В этом отношении мы испытываем определенные трудности, но прекрасно понимаем, для чего был принят этот закон, и уважаем его.

— В душанбинском храме молятся за Таджикистан?

— Да, безусловно, и не только в душанбинском, но и во всех региональных приходах РПЦ. У нас есть специальное прошение, когда мы молимся за страну Российскую и за Таджикистан, за власти и воинство их, за президента и всех жителей республики. Это очень важное прошение. Я вам говорил, что мы не можем молиться вместе с мусульманами, но мы можем молиться за всех и таким образом проявлять свою любовь и уважение к таджикскому народу. Такая молитва, часто повторяемая во время богослужения, приклоняет милосердие Божие к стране Таджикистан.

— Будет ли в этом году привезен благодатный огонь из Иерусалима в душанбинский Свято-Никольский собор?

— На все воля Божья. Я надеюсь, что благодатный огонь будет привезен. За ним поедет паломническая группа — несколько представителей прихожан из душанбинского храма. В прошлом году я сам вез его в специальном фонаре из Худжанда, через все перевалы провез, и на повороте аэропорта он у меня погас. Нужно с этим смириться. Значит, мы оказались недостойными этой милости. Надо молиться, чтобы в этом году наши паломники довезли святыню до собора.

— Вы присутствовали во время схождения благодатного огня в Иерусалиме?

— Да, это было в 2000 году. В Иерусалиме, в храме Воскресения Христова я видел это чудо. Патриарха в одной длинной рубашке, которая называется срачица, обыскивают арабы-мусульмане, чтобы у него не было с собой спичек или зажигалки. С врат Гроба Господня снимают печать и как святыню раздают ее по кусочкам христианам, патриарх заходит внутрь, молится внутри Гроба, а все остальные — в храме. В какой-то момент под куполом храма начинают вспыхивать синие молнии, вата, разложенная на Гробе Господнем, возгорается, патриарх зажигает от огня пучок свечей и передает их присутствующим в храме поклонникам. Именно так называются паломники, прибывшие в Святой Град Иерусалим для поклонения его святыням. Сам огонь первое время не обжигает, им можно умываться.

— Как проходит ночное пасхальное богослужение в Свято-Никольском соборе?

— Оно проходит так же, как и везде в РПЦ: начинается в 23:00 с полуночницы, потом в 00:00 все замирает и затихает, мы открываем в алтаре Царские врата, которые на протяжении всей следующей недели — Светлой седмицы — остаются открытыми, в алтаре мы поем стихиру воскресную: «Воскресение Твое, Христе Спасе, Ангелы поют на небесах, и нас на земле сподоби чистым сердцем Тебя славить». Затем все идем крестным ходом вокруг храма. Сама служба очень динамичная, праздничная и многоцветная, это праздничное ликование проходит на одном дыханье. Это та пасхальная радость, с которой ничего не спутаешь, просвещает всех. С каким бы грустным настроением ни пришли люди в храм, после службы все выходят радостными и счастливыми.

Но, к сожалению, многие крещеные в православной вере на ночную службу не приходят, а потом весь воскресный день тянутся куличи освещать. Всю радость потеряли, все проспали, а потом пришли. На кладбище в этот день вообще нельзя ходить, чтобы не омрачать своими скорбями этот светлый и радостный праздник. Для посещений кладбища есть другой день, предусмотренный в церковном календаре – Радоница, на 9-й день после Пасхи. Многие церковные обычаи в советское время извратились и приобрели неправильный смысл, все это нам сейчас приходиться исправлять. Обязательно нужно присутствовать на пасхальном ночном богослужении в храме. Но для тех, кто не может по состоянию здоровья или по другим уважительным причинам, у нас в душанбинском храме служится вторая литургия — в 9 часов утра. Asia-Plus