О том, каково это, жить отрезанными от Большой земли, без средств к существованию и справляться с суровой зимой без электричества, рассказывают жители таджикских кишлаков, расположенных на самом опасном перевале Анзоб.
В КОНЦЕ сентября после ремонта возобновил свою работу тоннель «Истиклол», связывающий центральную часть Таджикистана с северной. В конце октября вице-премьер РТ Азим Ибрагим, посетивший тоннель, выразил удовлетворенность выполненными ремонтно-восстановительными работами. Признаться, поверить в то, что в тоннеле «Истиклол» произошли положительные изменения, нам было сложно – слишком много от него натерпелись таджикистанцы, но, кажется, на этот раз мы ошиблись. Проехать через тоннель получилось за 6 минут; нет в нем привычных ям и рытвин, на части дороги даже появилось освещение; исчезли лужи, и со стен не текут ручьи. Конечно, отсутствие воды в тоннеле может объясняться и наступившими морозами в районе Анзоба, но в любом случае сейчас проехать по этой дороге значительно приятнее и легче, чем во все прошлые годы существования тоннеля. Единственное, чего в «Истиклоле» так и не появилось, так это вытяжки: выхлопные газы, как и раньше, заполняют тоннель от начала и до конца.
Но в целом водители довольны. Недовольны те, кто живет над тоннелем. Вдоль дороги по перевалу, по которой раньше тянулись караваны машин, расположены восемь кишлаков. Оживленная трасса в течение летнего времени являлась для них единственным источником дохода. Проезжающие автомобилисты останавливались в кишлаках на обед, делали здесь нехитрые покупки или ремонтировали свои машины. Сейчас на перевал никто не поднимается.
Жители кишлаков меняют мясо на муку
ВДОЛЬ дороги, ведущей к перевалу с южной стороны, десятки мужчин просеивают уголь и складывают его в мешки. Этот вид топлива добывают на месторождении Зидды – оно расположено в нескольких километрах отсюда. Приспособление для этой работы – сетка от старых железных кроватей; мужчины лопатами бросают на нее уголь, просеивают, крупные камни собирают в одни мешки, мелочь – в другие.
По словам Амира, он здесь выступает в качестве бригадира, крупные куски угля предназначены для отопления домов, мелочь забирают себе предприятия. За углем сюда приезжают даже с Памира.
«Работаем от зари до зари. За каждый мешок, наполненный углем, получаем по 1,2 сомони, в сутки можно собрать до 50 таких мешков», — говорит он.
Таким образом, в день на каждого мужчину приходится по 60 сомони; эта работа сезонная – расфасовка угля продолжается с июня по декабрь. Другой работы здесь нет.
«Многие, конечно, уезжают на заработки в Россию, но я вот вернулся, мне не повезло, — рассказывает Амир. — Больше здесь работать негде, всего несколько жителей моего кишлака и близлежащих трудятся на Анзобском ГОКе (Горно-обогатительный комбинат, – прим. ред.), а больше ничего нет. Раньше еще хоть автомобили здесь проезжали, какой-то доход был от них, сейчас на перевале никого».
Рабочие, промышляющие углем, все являются жителями кишлаков, расположенных вдоль Анзобского перевала. До нескольких из них мы еще добираемся, дальше дороги нет. Несмотря на октябрь месяц, покров снега на трассе уже больше тридцати сантиметров. Рисковать наш водитель отказывается.
В пути нам попадается небольшой микроавтобус. Его шофер объясняет, что привез в эти кишлаки продукты питания.
«Мы вообще возим сюда продукты из Турсунзаде, — говорит он. — Только денег у жителей кишлаков нет, приходится работать по бартеру: мы им — макароны, крупы, муку, масло, а они нам – мясо».
Скотоводство – это еще один заработок для местного населения. Впрочем, заработок неважный: вокруг кишлаков толком нет пастбищ для скота, поэтому и скота мало.
Легендарный кишлак Анзоб
НЕ сумев преодолеть Анзобский перевал, мы возвращаемся на главную трассу Душанбе — Чанак, за несколько минут преодолеваем тоннель и оказываемся на северном портале. Теперь попытаемся добраться до кишлаков Анзобского перевала с севера. Проехав двадцать километров от главной трассы, мы подъезжаем к кишлаку с одноименным названием Анзоб. Это легендарный кишлак. В 1889 году в этих глухих краях вспыхнула эпидемия чумы. Это только спустя почти 80 лет, уже советские ученые, установят, что причина той эпидемии крылась в расположенном в Анзобе природном очаге чумы, а тогда, в конце 19-го века, правители Восточной Бухары не на шутку всполошились: болезнь стала косить целые кишлаки. Попросили о помощи Россию. Для выяснения причин в Анзоб из Самарканда был направлен русский врач Афрамович. Когда он вернулся в город со своим отчетом, консилиум пришел к выводу, что в крае бушует чума. Русские власти решили изолировать эпидемию и закрыли дорогу в Анзоб. В эти края были посланы противочумные отряды врачей. Скоро очаг страшной эпидемии в Анзобе был ликвидирован. Для проведения профилактической работы на местах организовали специальные врачебно-наблюдательные пункты и «летучие» медицинские отряды. Отряды эти были укомплектованы опытными врачами и фельдшерами, причем в них обязательно включались медики-женщины, проводившие лечение представительниц местного слабого пола.
«Природный очаг чумы – это территория, на которой наблюдается заболевание, вызванное циркулирующими в природе болезнетворными вирусами, бактериями и другими патогенными организмами. Предполагается обычно, что эта циркуляция происходит независимо от человека и очаг заболевания существовал до заселения местности людьми, хотя часть таких очагов имеет природно-антропогенное происхождение. Так, в природных очагах чумы возбудитель хранится в теплокровных носителях (различные грызуны: сурки, суслики, песчанки и др.)».
Местные жители до сих пор помнят, где расположены кладбища их предков, которые скончались от чумы, и стараются обходить эти территории, и знают, что сам очаг чумы расположен буквально в ста метрах от последних домов кишлака. При этом за ним в советское время следили ученые, здесь же работала и лаборатория по изучению этого природного явления, сейчас она не работает.
На сегодняшний день население Анзоба составляет около полутора тысяч человек. Официальную работу на Анзобском ГОКе имеют всего 12 мужчин.
«А остальные сидят дома, — рассказывает житель Анзоба Ходжи Давлатов. — Нет работы никакой. Вот у меня тут маленький магазинчик, и что? 75 процентов нашего кишлака — мои должники, у людей нет денег на продукты. Не давать в долг – не могу, свои же. Вот дам в долг, потом ассортимент в магазине заканчивается, иду по домам и объясняю людям, что если не отдадут долги, то не смогу снова привезти продукты. Так и живем».
По словам Х. Давлатова, когда через кишлак Анзоб проезжали автомобили, здесь работали восемь столовых, было больше магазинов, автосервисов, сейчас они никому не нужны.
«Раньше дорога через нас проходила, сейчас все ездят через тоннель, — объясняет он. — Понятное дело, кому хочется рисковать на этом перевале, ну а мы остались ни с чем. Сейчас еще и в России кризис, туда тоже ехать без толку. Плюс вон у нас несколько ребят депортированы оттуда, мыкаются без работы».
Пока мы общаемся с Х. Давлатовым, со всего кишлака к нам подтягиваются жители. Скоро вокруг нас собирается толпа в несколько десятков человек. Мужчины шутят, мол, вы хоть нас развлекли своим приездом, никаких других событий тут давно не происходит.
«Последние журналисты были здесь в начале 90-х, — говорит Х.Давлатов. — Никто сюда давно не приезжает. Как мы тут живем, на что мы тут живем — никого это давно не волнует».
По словам собравшихся жителей, они и рады бы переехать отсюда, но для этого нет средств. «Хоть бы взяли нас и переселили отсюда, куда-нибудь поближе к центру, где есть земля, на которой можно вести хозяйство», — говорят они.
Земли здесь также не хватает, население в основном занимается скотоводством. Впрочем, из-за отсутствия пастбищ стада здесь тоже совсем небольшие. Плюс ко всему прочему, жители признаются, что каждый год уже в октябре месяце им устанавливают лимит на подачу электроэнергии: свет дают только на два часа утром и на два часа вечером. Зимы здесь необычайно суровые и долгие, отапливаться приходится углем.
«На сезон нужно минимум пять тонн угля, чтобы обогреть хотя бы пару комнат, — продолжает Х. Давлатов. — Одна тонна стоит 320 сомони, пять – 1,6 тысячи сомони, вот и представьте, как мы тут выживаем, работы-то нет».
Причем рядом с кишлаком Анзоб в 2012 году построили небольшую ГЭС. Сейчас она не работает.
«Она каждый год ломается. Вот сейчас опять собираем по 10 сомони с каждой семьи, чтобы отремонтировать ГЭС», — признаются мужчины.
Учитывая такую изолированность кишлака, интересуемся, как местные жители справляются в случае, если кому-нибудь из них нужна срочная медицинская помощь.
«В экстренных случаях отправляем в Сарводу, — рассказывает местный врач Соатбекмурод Мирзоев. — А так у нас здесь есть небольшой кабинет, в котором работаем я, одна медсестра и акушерка».
Жители кишлака рассказывают, что несколько лет назад они поняли, что возраст их доктора приближается к пенсионному, а замены ему нет, тогда они решили собрать деньги для того, чтобы отправить одного жителя кишлака на учебу в мединститут в Душанбе. Отправили, теперь у Соатбекмурода Мирзоевича есть последователь.
«Квоты на учебу нашей молодежи не выделяют, — говорит Х.Давлатов. — Ведь есть президентские квоты, которые, по идее, должны предоставлять талантливым молодым людям из кишлаков. У нас есть талантливые, а квот нет, денег у родителей на учебу детей тоже нет, вот какие перспективы у них? Перспективы: либо выезжать на заработки в Россию – это самый лучший вариант, либо сидеть здесь без работы. Больше мы ни на что не рассчитываем».
