Конгрессмены задали жесткие вопросы, которые касались политики США в этом регионе.
Свидетельства представителей Госдепартамента и других выступающих, в том числе Санжара Умарова, бывшего узбекского политического заключенного и жертвы пыток, продемонстрировали, что политика Вашингтона, которая сводится к публикации критических докладов и переговорам с властями за закрытыми дверями по поводу отдельных случаев, не оказывает реального влияния на снижение уровня насилия или нарушения прав в Центральной Азии.
Заместитель помощника Секретаря по вопросам демократии, прав человека и труду Роб Бершински (Rob Bershinski) заметил, что для всего региона характерны «проблемные выборы» и «усиление репрессивной политики, в которую входят задержания, пытки и преследование мирных религиозных практик под предлогом «борьбы с экстремизмом».
Среди серьезных нарушений, которые допускаются в Казахстане, Кыргызстане, Таджикистане, Туркменистане и Узбекистане, — пытки, нарушения религиозных свобод, дискриминация представителей ЛГБТ-сообщества и неспособность властей предупредить и ограничить бытовое насилие и защитить жертв этого насилия. Туркменистан и Узбекистан уже закрыли свои границы для внешних контролеров и преследуют местных активистов, подвергая их репрессиям и сажая в тюрьмы.
Разочарование политикой администрации Барака Обамы, которая начала военное сотрудничество с регионом, высказал и председательствующий на заседании Палаты Джим МакГоверн (Jim McGovern), который подверг критике решение поставить Ташкенту более 300 колесных бронемашин с усиленной противоминной защитой (MRAP): «Иногда я чувствую, что, услышав о нарушении прав человека, мы отворачиваемся – если наша реакция может пойти вразрез с приоритетами нашей же политики в Афганистане».
Вторя МакГоверну, республиканец Дэвид Сицилин (David Cicilline) определил ключевую проблему сегодняшней американской стратегии: никакие страны не обязаны предъявлять доказательства прогресса в области прав человека, им не грозят никакие последствия, политика по отношению к ним не изменится, даже если рекомендации не будут выполнены. «Это, действительно, эффективный способ решения вопроса?» — поинтересовался Сицилин.
Прекрасный пример – Узбекистан. Нет никаких доказательств, что официальные лица, которые несут ответственность за применение пыток, принудительный труд или преследования активистов, как-то изменят свое поведение, если в перспективе им не грозят никакие серьезные политические или экономические последствия.
Все, что касается прав человека, менялось от плохого к худшему даже во времена расширения контактов и военного сотрудничества между Вашингтоном и Ташкентом, которое наблюдается с 2009 года (когда с Узбекистана окончательно сняли санкции — ред.)
В течение всего этого времени Узбекистан продолжал оставаться для Госдепа в списке «стран, вызывающих особую озабоченность».
Единственным исключением стало решение Ташкента в 2013 году не привлекать детей каждую осень к сбору хлопка, но и то это случилось после серьезной общественной кампании по бойкоту узбекского хлопка; тогда к бойкоту подключились более 175 крупных компаний, в том числе Gap, Walmart, H&M и другие, а Госдеп внес Узбекистан в список стран, к которым возможно применение санкций.
У Вашингтона есть инструменты, которые можно использовать для поощрения узбекских реформ, но он их не использует, несмотря на то, что нужда в помощи Ташкента в афганской кампании снижается.
Кроме того, опасения, что сильная критика по поводу прав человека толкнет Узбекистан в сторону принятия экспансивной политики Москвы в регионе, не подтверждается фактами. Авторитарному президенту Узбекистана Исламу Каримову необходима (и он этого жаждет) поддержка Запада, он нуждается в поддержке собственной легитимности намного больше, чем Запад нуждается в нем, особенно в свете растущих региональных проблем – речь идет, в том числе, и о переходе многих жителей Центральной Азии на сторону экстремистов, в том числе в ИГИЛ.
Белый дом и Конгресс должен пересмотреть свою стратегию и заново утвердить условия, на которых может быть предоставлена военная помощь, ввести в действие санкции из-за нарушения международного права на свободу вероисповедания и запретить въезд в США лицам, ответственным за серьезные нарушения в Узбекистане, а также заморозить их активы (по аналогии со «списком Магнитского»).
Для Центральной Азии подобный «список Магнитского» может стать ключевым инструментом воздействия, который будет налагать санкции на всех нарушителей прав человека во всем мире.
И это станет сигналом для чиновников из Ашхабада и Душанбе, что все нарушения имеют свою цену, а Вашингтон сможет подкрепить действием все правильные слова, которые из года в год произносятся в официальных критических отчетах о правах человека.
Задавая правильные вопросы, Конгресс США подтвердил свои лидирующие позиции, которых надо придерживаться в отношениях со странами, пренебрегающими защитой прав человека.
И если администрация Обамы не в состоянии изменить собственную политику, то пришло время Конгрессу задать администрации верные вопросы и потребовать ответов. ИА Фергана
