Обрушившиеся на среднеазиатский регион с самого развала СССР многочисленные политические, экономические и социальные проблемы оставили в тени не менее серьезный вопрос – стремительное ухудшение экологической ситуации, которое, однако, впрямую влияет на уровень жизни местного населения и благополучие каждого из региональных государств. Речь идет о стремительном сокращении водных ресурсов Средней Азии.
Незаслуженно низкий уровень внимания политиков к данному вопросу сложно объяснить – на данный момент пристально занимаются проблемой водных ресурсов лишь специалисты по гидрометеорологии и экологии. Между тем, если раньше, в советские и первые постсоветские годы, речь шла только о высыхании Аральского моря и нехватке для орошения сельскохозяйственных угодий вод реки Амударьи, то сейчас проблема представляется гораздо серьезнее. Под угрозой уничтожения оказались ледники Памира и Тянь-Шаня, основные резервуары региона, которые, казалось бы, способны обеспечить его водой, как на данный момент, так и в перспективе.
Проблема выглядит неожиданной и удивительной, учитывая, что еще несколько лет назад президент Таджикистана Эмомали Рахмон предлагал бесплатное использование высокогорных водных ресурсов его страны соседями. Оплачивать последние, согласно предложению таджикского лидера, должны были лишь расходы на доставку воды к местам назначения – трубопроводы, либо другую инфраструктуру. Более того, Таджикистан неоднократно обсуждал проект по поставке воды в северо-восточные районы Ирана с иранской стороной. И, несмотря на сложности с реализацией его на практике, возможности таджикских ледников сомнению не подвергались – причинами проволочек, скорее являлись отсутствие необходимой инфраструктуры и нестабильная обстановка в Афганистане, через территорию которого и должна была попадать в Иран таджикская вода.
Тем не менее, высокогорные источники, как оказалось, не безграничны. Ледники имеют свойство таять, однако в последнее время этот процесс существенно ускорился. В результате, к настоящему времени из 8 тысяч ледников Таджикистана страна лишилась трети. Точно такая же безрадостная в процентном отношении динамика имела место и в Кыргызстане, лишившемся трети своих ледников, занимающих, что немаловажно, 4% территории государства. Столь же тревожная ситуация имеет место и во многих других высокогорных районах Средней Азии. Так, ледники Джунгарского Алатау, на границе Казахстана и Китая, сокращаются с необычайно высокой скоростью — 0,8-1% по объему льда и 0,6-0,8 по его площади.
Причинами столь сильно ускорившегося таяния ледников стали гораздо менее продуманная, чем ранее, деятельность человека, общее потепление климата на планете и даже… высыхание Аральского моря. Дело в том, что пыль и соль, поднимаемые пустынными ветрами с пересохшего дна моря, попадают на вершины гор, ускоряя таяние льда. Особенно это касается Тянь-Шаня и Памира. Сложившаяся ситуация – хороший пример экологической взаимосвязи государств Средней Азии.
Таяние ледников уже сказывается на уровне рек, в том числе и самых главных, в частности, Сырдарьи. Ее речной сток уменьшился на 5-7 %, и это — однозначно, не предел. В результате, и без того тяжелая ситуация с обеспечением пресной водой всех стран Средней Азии ухудшается, и уже вскоре может стать критической. Подтверждают такие выводы и специалисты. По мнению руководителя государственной службы Гидрометеорологии Таджикистана Хамиджона Расулова, на территории этой страны могут лишь за следующие 40 лет исчезнуть не менее тысячи средних и малых ледников. Более того, в случае сохранения современных темпов сокращения площади оледенения Западного Тянь-Шаня, к 2020 году исчезнет уже ее треть относительно 1980 года. Соответствующие данные, в частности, приводил Центр гидрометеорологической службы при правительстве Узбекистана. Это приведет к сокращению водных ресурсов бассейна Сырдарьи на 2-5%, а Амударьи – на 10-15%. Пострадает больше всех Казахстан, которому придется, по-видимому, расстаться с планами по спасению северной части Аральского моря.
Каким же образом можно спасти ситуацию? Реально ли для Средней Азии сохранить хотя бы существующий уровень водных ресурсов, что, фактически, равно выживанию большей части населения региона, т. к. именно пресная вода является не только условием жизни человека, но и главным фактором успешного ведения сельского хозяйства? К сожалению, учитывая разобщенность экологических и гидрометеорологических служб региональных государств, ставшую следствием их политических противоречий, достичь положительного результата в данном вопросе сложно. Если в условиях СССР имело место взаимодействие таких служб, то сейчас каждая страна «спасается» в одиночку.
К примеру, Таджикистан решает проблему постепенной потери воды созданием многочисленных водохранилищ. Среди них – уже действующие Нурекское и Кайраккумское водохранилище, озеро Сарез, а также водохранилище на реке Вахш, которое образуется после ее перекрытия плотиной в ходе строительства Рогунской ГЭС. Это категорически не устраивает соседний Узбекистан, по территории которого протекает Амударья, образованная упомянутой рекой Вахш и Пяндж. Более того, по мнению узбекских официальных лиц, это повлияет и на водные ресурсы других государств, расположенных ниже по Амударье. Стоит отметить, что бомбой замедленного действия является и противоречие между количеством формирующихся в каждой стране водных ресурсов и их реальным распределением, задокументированном после распада Советского Союза. Так, если Таджикистан формирует 49% водных ресурсов Амударьи и Сырдарьи, Кыргызстан – 25%, Узбекистан – 9,5%, Афганистан и Иран – 13,5%, Казахстан – 2,5% и Туркменистан – 1,5%, то официально выделено Узбекистану 51%, Туркменистану – 21%, Казахстану – 12% и Таджикистану – 11%. По мнению ряда политологов, очень скоро указанные противоречия будут не просто портить отношения и без того небогатых, нестабильных и неблагополучных среднеазиатских стран, а приведут к их открытым, возможно, военным столкновениям. Особенно проблемным является таджикско-узбекское взаимодействие в «водном вопросе».
В условиях СССР имели место масштабные проекты переброски вод великих сибирских рек в Среднюю Азию. Данные мероприятия были весьма дорогостоящими, и в итоге от них отказались, как по экономическим, так и по политическим причинам — значительная часть интеллигенции и общественность оказалась против необычных инициатив. Впрочем, переброска воды из Сибири в Среднюю Азию все-таки возможна – примером тому может служить решение проблемы орошения пустынных районов Ливии правительством Муаммара Кадафи, которое использовало для этого систему подземных трубопроводов. Экологический ущерб от подобных проектов также сильно преувеличен, так как, во-первых, бассейны сибирских рек все равно страдают от паводков, т.е. регулярно дают излишки воды, во-вторых – речь не идет о «повороте» рек, как утверждают противники данной инициативы, а лишь о переброске их вод в засушливые регионы.
Однако, на данный момент средств на переброску вод бедные государства Средней Азии не имеют, а Россия попросту не заинтересована в такой инициативе на чужой территории. Только лидер самой крупной и перспективной в плане всестороннего развития страны среднеазиатского региона, Казахстана, Нурсултан Назарбаев несколько раз упоминал о возможности получения сибирской воды его и соседними государствами, однако дальше этого дело пока не пошло.
Очевидно, что решение проблемы водных ресурсов Средней Азии жизненно необходимо найти не в перспективе, даже краткосрочной, а уже сейчас, так как любые проекты их сохранения потребуют значительного времени и финансовых затрат. Решающую роль, помимо научного новаторства, в успехе данного мероприятия будет играть сотрудничество всех стран региона, т.к. экологические проблемы современности красноречиво показывают их экологическую зависимость друг от друга. Даже в не очень реальном случае выработки любого «водного соглашения» с Россией, странам СА гораздо выгоднее было бы выступать вместе, ведь так им проще будет заключить с Москвой более равноправный договор. Однако политическое взаимодействие – даже на основе решения общих проблем для Средней Азии, некоторые страны которой с трудом удерживаются от вооруженного противостояния, — область фантастики, что ставит на всем будущем региона жирный знак вопроса.
Антон Евстратов.
